Телефон издал еще одну капризную трель. Я вздохнула и сняла трубку, окаменело улыбаясь пятну на стене напротив моего стола.
– Алло, издательство «Суонзби», – проговорила я, – чем я могу вам помочь?
– Гори в аду, Мэллори, – раздался синтетически искаженный голос на другом конце провода.
– Да, – ответила я и показала пятну большой палец. – Да, вы дозвонились до нужного отдела. Чем я могу вам помочь?
В трубке засопели. Оцифрованное дыхание воланом долетело до меня по телефонной линии.
– Дважды за один день, – сказала я. Сама не знаю, зачем.
– Здание заминировано, – произнес голос. Затем трубку повесили, а песочные часы у меня на экране кувырнулись в последний раз.
Г – глаголемый (прич.)
Трепсвернон располагал закономерным желаньем отложить неизбежность начала своего рабочего дня на как можно дольше. Обычно у входа в Суонзби-Хаус толпилась стайка лексикографов в сходном состоянии ума, канитреплясь о погоде или состоянии газонов близлежащего Сент-Джеймзского парка, подсчитывая свои сигареты и теребя пуговки перчаток. В этой текучей компании обычно разворачивалась некая игра в этикет: каждый участник отчаянно пытался продлить свой срок за пределами конторы. Правила игры никогда не оговаривались, а этот спорт уж точно никогда не признавался в явном виде как способ бездельничать в рабочее время. Полагалось отгибать на лбу поля шляпы и оглашать свое восхищение кирпичной кладкой Суонзби-Хауса, похожей на бекон с прослойками жира. Чем больше терминов архитектуры могли вы при этом употребить, дабы выразить свое восхищение, тем больше очков зарабатывали. Игра заканчивалась, когда сказать вам больше было нечего или молчание становилось слишком уж неловким. В тот миг и начинался рабочий день.
А у Трепсвернона рабочий день начинался позднее обычного часа, и со-лодырей, к каким можно прибиться на ступеньках парадного входа, уже не оставалось. Он вздернул подбородок над лацканом своего сюртука, чтобы оглядеть здание и придавить хаос головной боли списком уместных терминов. Бекон с прослойками жира – это, вероятно, не устроит знатоков в данной области, поэтому начинать с такого описания кладки паршиво. Стиль дома – королевы Анны? Не так ли сообщили ему одним таким мешкотным, бездельным утром – или же он ослышался, и правильный архитектурный термин, описывающий форму, проект, материал Суонзби-Хауса, – ролевиан? Тогда он просто покивал, букв. приняв сказанное. Язык вы принимаете, вы скорее склонны ему доверять, а проверять его вовсе не обязательно. Ролевиан бы, разумеется, не стал самым невероятным архитектурным термином, что ему попадались, – в работе над «Новым энциклопедическим словарем» недавно пришлось исследовать систиль, тромп и щипец, и каждое такое слово болталось у него во рту непривычными текстурами и шлепками. Всякое слово кажется чепухой, пока