Когда вернулся домой, собака его не узнала и встретила лаем. Ян Бу рассердился и хотел побить собаку.
– Не бей! – сказал ему Ян Чжу. – Разве ты сам не удивился бы, если бы собака ушла белой, а вернулась чёрной? Ты поступил бы так же, как она.
Свет спросил у Тьмы: «Ты существуешь или не существуешь?» – но не получил ответа.
Вгляделся пристально в её облик: темно и пусто. Целый день смотри на неё – и не увидишь, слушай её – и не услышишь, трогай её – и не дотронешься.
«Совершенство!» – воскликнул Свет. – Кто мог бы ещё достичь такого совершенства? Я способен быть или не быть. А Темнота – как она этого достигла?»
Чжао Сян-цзы с сотней тысяч человек отправился на огневую охоту в Срединные горы. С помощью высокой травы подожгли лес, и пламя охватило его на сотни ли. И тут из каменного утёса вышел человек, который поднимался и опускался вместе с дымом и пеплом. Пройдя через огонь, будто его и не было, тот человек вышел не спеша.
Чжао Сян-цзы удивился, удержал его и незаметно осмотрел. Фигурой, цветом, семью отверстиями в голове – человек; по дыханию, голосу – человек. И Чжао Сян-цзы спросил:
– С помощью какого секрета живешь в камне? С помощью какого секрета проходишь через огонь?
– Что называешь камнем? Что называешь огнем? – спросил его тот.
– То, откуда ты недавно вышел, – камень; то, через что недавно прошёл, – огонь.
– Не ведаю, – ответил тот.
Услышал об этом вэйский царь Прекрасный и спросил Цзыся: – Что это был за человек?
– Я, Шан, слышал от учителя, что человек, который обрёл гармонию, во всём подобен другим вещам. Ничто не может его ни поранить, ни остановить. Он же может все: и проходить через металл и камень, ступать по воде и пламени.
– А почему ты этого не делаешь? – спросил царь Прекрасный.
– Я, Шан, еще не способен открыть своё сердце и очистить его от знаний. Хотя и пытаюсь говорить об этом, когда есть досуг.
– Почему не делает этого учитель?
– Учитель способен на это, – ответил Цзыся, – но способен и не делать этого.
Ответ очень понравился царю Прекрасному.
Не давая места мыслям ни о чине, ни о жаловании, Боли Си кормил буйволов, и буйволы жирели. Поэтому, забыв о том, что он только презренный раб, цинский царь Мугун вручил ему управление царством.
Конфуций говорил:
– Речи наши – как ветер и волны. Дела наши их подтверждают или опровергают. Ветру и волнам легко прийти в движение. И так же легко наши поступки могут навлечь на нас беду.
Следовательно, гнев, угрожающий нам, порождается не иначе как лукавыми речами и пристрастными суждениями.
Когда зверь чует свою смерть, он исступлённо кричит, собрав воедино все свои силы, так что крик его проникает прямо в сердце охотника и пробуждает в нём такой же яростный отклик. Если чересчур