Дима смотрит на неё как на чокнутую.
– Я не был дома два года, – начинает он, выдерживая паузу после каждого предложения, будто проверяя, понимает ли его жена. – Я каждую свободную минуту с тобой и с детьми. Дома – еще и на работе, ты сама сказала. На работе, не в барах! Думаешь, я не устал?! Два года без отпуска! И сейчас, – он делает вдох и понижает тон, стараясь держать себя в руках, – сейчас, за то, что я решил повидаться с друзьями, – долгая выразительная пауза, – ты предлагаешь развестись? – в голосе Димы явно слышится презрение, а не сочувствие.
Уля молчит, не зная, что ответить. Глаза наполняются слезами, которые она больше не может удерживать. Плохая идея. Поговорить. Пожениться. Нарожать детей. Это всё была плохая идея.
Дима смотрит на неё несколько секунд, встает и отворачивается. Разговор окончен. Ей нечего ответить? Он победил. Дима идет по дороге в сторону дома. Уля с отчаянием смотрит ему в спину и думает: «А может, я и вправду чокнутая? Всё же логично…»
Только через два дня молчания, когда атмосфера в доме стала такой наэлектризованной, что потряхивало всех – от Диминой мамы до детей, – Дима подходит к жене. Когда Матюша с Андрюшей спят, он будто под каким-то внутренним давлением – надо же что-то делать с этой женщиной – приближается к Уле, резко, почти грубо, разворачивает и привлекает к себе. С каменным лицом начинает раздевать. Кофта, футболка, ширинка, джинсы…
– Ну ты что, я же люблю тебя… – говорит он через 5 минут секса, впервые нарушив двухдневное молчание после ссоры на дороге.
Говорит с облегчением, будто преодолел гору препятствий. Уля молчит и улыбается. В этот момент она возвращается в прошлое, когда каждое действие служило доказательством любви.
…И ведь так было каждый раз, возвращаюсь я в реальность. Мы ничего не решали, просто Дима запихивал мои обиды в меня же поглубже своим членом, и на этом ссора исчерпывалась. Но в итоге этот способ перемирия стал еще больше втаптывать меня в землю. Дело было в том, что после родов у нас с Димой стало всё плохо в постели.
Он начинал слишком прямолинейно – после пары поцелуев шерудил рукой в моих трусах и почти сразу снимал свои. Затем одна из трех поз: он сверху, снизу или сзади. Быстрый переход к делу – даже когда я не была готова. И почти мгновенное окончание – буквально через две-три минуты. Первое время я удивлялась: и всё? Потом Дима выдал мне, что это из-за того, что после родов у меня «там теперь всё по-другому». Ну что же… Всё снова логично.
Я начала заниматься интимной гимнастикой: по полчаса в день сжимала и разжимала мышцы промежности. Во время секса вздыхала и притворялась, что мне хорошо, – чтобы, не дай бог, он не почувствовал себя каким-то неполноценным. О, я много слышала о мужских комплексах на сексуальном фоне. Со временем ничего не менялось, и я привыкла во всех сексуальных неудачах винить себя – ведь это я стала другой после родов, Дима