– Постой. – Привыкнув к тишине и молчанию Урсиллы, я вздрогнул при звуке ее голоса. – Дальше поведу я.
Я прижался к стене, чтобы дать ей проход. Мудрая ступала твердо, словно ее вовсе не утомил долгий спуск с неудобной ношей в подоле. Когда она направила жезл почти прямо перед собой, его тусклый свет открыл впереди резную арку – конец туннеля.
Пройдя под аркой, мы оказались в пространстве, которое, судя по всему, было очень велико, хотя свет жезла простирался не дальше вытянутой руки. Подушечки моих лап будили шепот под ногами, шаги Урсиллы отзывались эхом. Здесь не было направляющих стен, но Урсилла уверенно шла в темноту – как видно, хорошо знала дорогу или видела цель.
Здесь тягостное чувство отчуждения стало тяжким бременем, замедлявшим ход мыслей. Груз усталости нарастал с каждым шагом. Я все же прощупывал его, не зная еще, каким образом использовать свой Дар. Нет, это было не зло, но и не то, что мы привыкли считать добром. Здесь обитала Сила, да, но подобной я никогда не ощущал и не слышал рассказов о ней – нечто совершенно неизвестное в верхнем мире.
И снова я вздрогнул от голоса Урсиллы. Она обращалась не ко мне. Ее губы издавали странные, протяжные, почти шипящие звуки, ничуть не похожие на знакомые мне слова. Теперь она не пела, как на лестнице, а говорила отрывисто, как если бы обращалась к кому-то невидимому, дожидалась ответа и снова заговаривала. Но я не слышал отклика из темноты на ее слова.
Вместо этого налетел холодный ветер, который обвился вокруг наших тел, обволакивая нас обоих, как будто гигантская невидимая рука могла сомкнуться вокруг нас. Низкий вой ветра был голосом чего-то непостижимого.
Я дошел до точки, в которой страх притупился. Или же само это место, сама его чуждость рождали чары, сквозь которые не мог пробиться страх. Я не боялся, зато мне стало любопытно. Я принял все, что лежало впереди, во всей его странности – не от нашего мира.
Жезл Урсиллы задвигался: взад-вперед, влево-вправо. И яркая вспышка полыхнула на его кончике, встретившись с ответным сиянием. Отблеск сверкнул слева, другой справа – перед нами лежал светлый островок.
И мы вступили в сияющий круг. Да, это был круг. Его ограничили высокие камни, вытесанные наподобие восседающих на троне созданий. Они сидели на каменных плитах, глядя в круг, но лиц у них не было.
Место лиц занимали овальные пузыри. Я говорю – пузыри, потому что они были не из камня – из иного вещества, на котором свет играл и рисовал узоры. От этих пузырей свет и расходился кругом. Разбуженный лучом жезла, он перескакивал от статуи к статуе, наделяя каждую слепым, но светлым ликом.
Над пузырями виднелись причудливые головные уборы, все разные. Тела, укутанные плащами, выглядели человеческими. Каждый истукан простирал руку (я говорю «руку», хотя тонкие пальцы скорее напоминали когти). И каждая рука что-то