Стервец. Орис Хант

термина, но мне кажется, его следует ввести. Я говорю о руках правосудия. О нависших над преступником карающих дланях, безжалостных в своей справедливости. Будем честны: у нас на тебя ничего нет. Ну, кроме того, что мы уже выложили. Наверное. И если ты сейчас не решишь сделать нам чистосердечное признание, мы тебя отпустим. Честно. Буквально минут через десять ты выйдешь отсюда, закуришь сигаретку и подумаешь: «Кажется, пронесло». И продолжишь жить дальше. Но. – Корд понизил голос до громкого шёпота, обошёл стол и наклонился к правому уху Фамильяр. – Если ты виновен, следующие дни, недели, а может, и месяцы тебя будет тревожить ма-а-аленькая деталь. Что, если найдут доказательства? Что, если за мной придут? – Корд сделал паузу и, вновь улыбнувшись, отошёл от застывшего Фамильяра и продолжил своим обычным тоном. – Неотвратимость наказания будет преследовать тебя, Фамильяр, ровно до того момента, пока ты его не примешь. А если учесть твоё психическое здоровье… Тревожность, паранойя, панические атаки – кто знает, что ты приобретёшь в довесок к тому, что у тебя уже есть? – Корд плавно опустился на стул и протянул руку к диктофону. – Поэтому даю тебе ровно минуту на то, чтобы подумать и решить: ты признаёшься – или мы идём на фиг?

      Допросная погрузилась в тишину. Кажется, люди, находящиеся в ней, старались даже дышать потише.

      Форс замер посреди допросной, переводя взгляд от Корда к Шефу.

      Шеф, пытаясь не выдать тревоги, смотрел на сына.

      Фамильяр молча пялился в одну точку перед собой.

      Корд не отрывал внимательного взгляда от подозреваемого.

      Прошло десять секунд.

      Двадцать.

      Тридцать.

      Сорок.

      Пятьдесят.

      …

      Минута.

      – Твое решение? – голос Корда разрушил катарсическое безмолвие.

      – Я её не убивал.

      6

      После допроса следователи направились в кабинет Форса – выпить чаю и по горячим следам обсудить произошедшее.

      – Ну ты и устроил, конечно! – не без удовольствия отметил Форс, разливая кипяток в чашки с чайными пакетиками.

      – Да блин, я разозлился, – устало вздохнул Корд. – Ненавижу, когда мне говорят полуправду. Либо лги до конца, либо не выёживайся, а вот это хождение вокруг да около порядком выбешивает.

      – Так что думаешь, Фамильяр виновен?

      – Виновен, но проблема не только в нём.

      – А в чём ещё?

      – Шеф может быть причастен к убийству.

      Форс удивлённо уставился на Корда.

      – Ты серьёзно?

      – У нас зашла речь о телефонных звонках, помнишь? Шеф сказал, что утром позвонил сыну, когда узнал об убийстве девушки. Зачем?

      – Хм…

      – А дальше добавил: потому что мой сын – блядун. А с чего он взял, что эта девушка проститутка? Сами-то мы узнали об этом только вечером. Я имею в виду, ассоциативный ряд довольно странный, не находишь? Неужели у Шефа все девушки ассоциируются с проститутками, а проститутки – с сыном? И вообще, Фамильяр приходит к нему на работу отнюдь не после каждой гибели девушки.

      Форс,