– Да, – сказала Стелла. Она могла бы найти дорогу вниз. Она постояла немного, глядя в окно, ее длинные волосы шелковистым потоком падали на белые плечи, и в ее глазах появилось мягкое, мечтательное выражение.
– Это правда? – пробормотала она. – Действительно ли я здесь, дома, с кем-то, кто любит меня-с кем-то, кого я могу любить? Или это только сон, и я проснусь в холодной голой комнате и обнаружу, что мне все еще предстоит пережить старую жизнь? Нет! Это не сон, это правда!
Она уложила длинные волосы и спустилась вниз, чтобы обнаружить, что миссис Пенфолд уже накрыла стол, а ее дядя стоял рядом и с нежным нетерпением ждал ее появления.
Он вздрогнул, когда она вошла, с отчетливым чувством нового удивления; облегчение от неуверенности в ее приеме, доброта приема уже освежили ее, и ее красота сияла, не омраченная сомнениями или нервозностью.
Глаза старика с художественным одобрением блуждали по изящной фигуре и милому лицу, и он уже почти снова был в стране грез, когда миссис Пенфолд разбудила его, поставив стул у стола и протянув ему затянутую паутиной бутылку и штопор.
– Мисс Стелла, должно быть, умирает с голоду, сэр! – сказала она с намеком.
– Да, да, – согласился он, и оба они принялись за работу, убеждая и поощряя ее есть, как будто боялись, что она может упасть под стол от усталости, если ее не удастся убедить съесть все, что есть на столе.
Мистер Этеридж, казалось, очень верил в старый портвейн как в общеукрепляющее средство и с трудом скрывал свое разочарование, когда Стелла, выпив первый бокал, отказалась от него на том основании, что он был крепким.
Наконец, но с видимой неохотой, он согласился с ее утверждением, что она была спасена от любой возможности умереть с голоду, и миссис Пенфолд убрала со стола и оставила их одних.
На столе стояла лампа, но лунный свет лился в окно, и Стелла инстинктивно подошла к окну.
– Какое это прекрасное место, дядя! – сказала она.
Он не ответил, он задумчиво наблюдал за ней, когда она прислонилась к краю стены.
– Ты, должно быть, очень счастлив здесь.
– Да, – мечтательно пробормотал он. – Да, и ты, думаю, что будешь, Стелла.
– Ах, да, – ответила она тихим голосом и с тихим вздохом. – Счастливее, чем я могу сказать.
– Ты не почувствуешь себя одинокой, затворившись со стариком, мечтателем, который расстался с миром и почти забыл его?
– Нет, нет! Тысячу раз нет! – был ответ.
Он подошел к камину и взял трубку, но, бросив на нее внезапный взгляд, снова положил ее. Каким бы легким ни было это действие, она увидела его, и грациозным, гибким движением, которое он заметил, она скользнула через комнату и взяла трубку.
– Ты собирался закурить, дядя.
– Нет, нет, – нетерпеливо сказал он. – Нет, просто привычка…
Она прервала его улыбкой, набила трубку своими