Он был богом. Исток. Александр Блэйн

ни старшеклассница не могла пройти мимо, не взглянув на него без чувства восхищение. И он не мог. Он столь сильно любил женщин, красивых, молодых, с упругими телами и живыми глазами. Это была единственная его слабость. Но нужно отдать должное, Егор все же пытался с ней бороться, противостоять, ибо он женатый мужчина, пример идеала, на которого равняются. Пожалуй, именно это и помогало ему бороться: не то, что он женатый, но то, что он идеал. Чувство превосходства над людьми, что они черпают знания от него, и не с его слов, но с того, как он ходит, как выглядит, не давало ему право нарушить обет. Опять еже, гордость. Хоть ее и нельзя отнести к позитивным эмоциям, но именно она и помогала Егору в этой нелегкой борьбе.

      –  Да, Егор Юрьевич, – ответил Себастьян, остановившись возле доски. Рюкзак он так и не взял.

      –  Ты же понимаешь, – сказал учитель

      –  Да, понимаю. Отца в школу.

      –  Правильно, – в его голосе не было ни упрека, ни сожаления. Это просто правило, которое нужно соблюдать. – Можешь забрать рюкзак.

      –  Спасибо, – ответил Себастьян и подошел к столу. Его вещи были разложены. Никто не помог собрать. Он сложил все внутрь, забросил его на плечи и быстрым шагом пошел с класса.

      –  Стой, – отозвал его учитель, когда Себастьян уже был у выхода.

      Он остановился у двери и повернулся к преподавателю. На этот раз Егор сидел уже лицом к Никите и смотрел на него, как на равного себе собеседника.

      –  А чего Лизы сегодня не было? – спросил он. Его глаза были широко открыты, и смотрели пытливо.

      Какого хуя, – думал Себастьян. – Неужели и ты на нее запал. Спите что-ли. Блядь, кто же еще сунет.

      –  Без понятия, Егор Юрьевич. А чего спрашиваете то?

      –  Ну как же. Ее не было. Вот и спрашиваю, – ответил он. – Ну понятно, можешь идти. Спасибо, – в завершении сказал он и, повернувшись к журналу, продолжил и дальше писать.

      Ага, твою мать, – думал и дальше Себастьян. – спрашиваешь, ибо не было. Хер там. О многих поверю, что так, но не о Лизе. Карины тоже не было и Арины. Но не спросил же. Сто Процентов наяриваешь ее. Вот Лиза. Шлюха, – он остановился у стены и ударил рукой. Его эмоции бурлили. Это чувство обиды, которое пробудилось внутри его души, становилось все сильнее и сильнее. Он ревновал, негодовал. Тяжело сказать, это потому, что он любил Лизу или потому, что хотел просто, чтобы она только с ним была. Наверное, и того, и того немного.

      …

      В офисе

      Никита зашел в уборную, и став у зеркала, начала приводить себя в порядок. Сейчас предстоял один из самых важных моментов в его жизни. Неуважительно будет выглядеть неподобающе на обеде со своим начальник. Это была его отличительная черта. Он считал, что все кроется в мелочах, и если ты просто получаешь какую-то передачу от знакомого или друга, и в этот момент выглядишь не подходящим образом: руки грязные, одежда не выглаженная, то это неуважение непосредственно к тому, кто преподнес тебе это. Что уж говорить о встрече или ужине тем