Оказалось, Маша так и спала не раздеваясь, в рваных джинсах и заляпанной мятой майке. Щека была расцарапана, на лбу выросла шишка, голова раскалывалась, горло стало наждачным от сушняка. Те еще вид и состояние. С внезапностью сна вспомнилось, промелькнуло перед глазами на ускоренной перемотке: черная птица, лес, заброшенный дом, глиняная фигурка на столе… Поморщившись, Маша тряхнула головой, как бы отгоняя от себя черти что. Чего только не померещиться. «Пить надо меньше», – раздался в голове голос Кости, которому, чтобы окосеть, достаточно бутылки светлого пива.
Пришло от него:
«Как настроение?»
«Никак», – ответила Маша.
«Злишься?»
«Нет».
«Как мне загладить вину?»
«Никак», – пусть помучается. В следующий раз будет думать головой, а не головкой.
От Кристины:
«Ты где ночью пропадала?»
«Была занята».
«Этим самым?» – шаловливый смайлик.
«Холодно».
«Какая ты загадочная…» – смайлик с бровями домиком. Обиделась что ли? Тоже достала уже…
Все достали. И почему так чешется запястье? Аллергия? Наверное, все-таки комары.
Но что же произошло этой ночью? Вроде бы она споткнулась и приложилась головой об асфальт. А дальше тарабарщина с абракадаброй.
Маша наткнулась на видео, созданное как раз этой ночью. На экране смартфона бегущая растрепанная деваха. Ее снимали с высоты птичьего полета, черты размывала темень. Нестабильное и нечеткое изображение прыгало, как пьяные шатались и дергались коробки домов, фонари, дорога. Перебежав через насыпь и заброшенный сад, где засыхали похожие на пауков яблони, девка ломанулась в сторону темного леса. «Вот дуреха», – подумала Маша, расчесывая запястье.
И в этот момент камера приблизилась к ошалелой беглянке, и Маша содрогнулась, узнав себя. Этого не может быть! Или все-таки может? Удалить эту хрень! С глаз долой, из яви вон. Не было ничего. Ни-че-го.
Но что это? Сбой, ошибка, глюк? Не веря своим глазам, Маша подрагивающими пальцами попыталась еще. И еще… Видео так и осталось в смартфоне. Оно было таким же реальным, как трещина и царапины на сенсорном экране. Маша застыла. Воздух сжался и потемнел.
8—2
В комнату приперлась мать и, скрестив руки на груди, уставилась на Машу, которая с опущенными плечами и головой сидела на краю кровати.
– Что? – буркнула Маша, расчесывая запястье.
– И она еще спрашивает… Посмотри на себя… В кого ты превратилась… Тебе самой не противно? – стал жевать комнату жесткий голос.
«Началось», – обреченно подумала Маша, исподлобья следя за разорявшейся матерью. Кожу на запястье все сильнее терзал и жег невидимый огонь. Надо остановиться. Но Маша, сама не замечая этого, все ожесточеннее пыталась выцарапать из руки зуд.
– В комнате бардак! Ночью где-то шляется! На звонки не отвечает!
– Потому что…
– Перестань