руки даже не дрожали, а глаза были словно льдинки посреди снега. Марку было страшно. Он уже не понимал: реальный это мир или он просто сходит с ума, но вся картина так реально выглядела, что подвергнуть её сомнению было просто невозможно. Он пытался зацепиться за малейшую попытку обрести помощь, осматривая комнату, а Себастьян становился всё ближе и ближе, но всё было тщетно. Он подлетал к своему брату, пока вся комната заливалась багровым цветом, а на стенах вырисовывались изображения ада: страдающие люди, что вечно горели в огне, а над ними верховенствовали черти, высекая узоры плетью. Люди разрывались от крика. Всё бы ничего, но чем пристальней Марк на этом сосредотачивался, тем ему сильнее казалось, что картина – вовсе не картина, а реальность, и дошло до того, что даже крики, что там изображены, стали громко звучать в его голове. Он слышал их везде: и в голове, и в комнате, а Себастьян подлетал всё ближе и ближе. Он двигался медленно, словно зная, что происходит с Марком, и всего лишь давал ему время принять это.
