– Хватит, – я вытерла глаза. Как я ни старалась, слезы все-таки проявились. – Я Феде опыт обещала, значит, нужно сдерживать обещание, а не плакать. Хватит и вчерашних слез.
Да, в кабинете все оставалось так же, как при Екатерине Андреевне, даже книга, раскрытая на середине, продолжала лежать на угловом диване. На столе листы бумаги с набросками какого-то изделия. Свежесрезанные цветы в вазе у приоткрытого окна, и листья цветов шевелятся от небольшого ветерка.
Я подошла к резному невысокому шкафу темного дерева, стоящему у стола, открыла дверцы и стала рассматривать содержимое.
– Интересно, где же ты, Катюша, хранила краски? Я точно знаю, что они были, сама видела, когда ты при мне делала наброски своих изделий в цвете.
Я стала открывать ящики и бегло осматривать их. И в одном из них нашла ту самую деревянную коробку, всю в ярких цветных пятнах. В ней-то как раз и были цветные пигменты, которые разводились водой, там же лежали кисти и палитра.
Взяв ящик в руки, я еще некоторое время постояла, прикидывая, что мне еще нужно для опыта и что я могу взять здесь.
– Картон или плотная бумага, циркуль и ножницы. Вот эта бумага мне подойдет, – я вытащила из стопки на полке лист, по плотности напоминающий картон.
Екатерина Андреевна из такой бумаги вырезала полноразмерную модель будущего изделия.
Циркуль я нашла в резной подставке, вместе с перьями, карандашами и ножницами. Теперь можно было приступить к работе.
Я вывела на бумаге круг, вырезала его, расчертила на семь равных секторов. Потом подумала и решила вырезать еще один такой же круг, только его я разделила на четыре сектора.
За стаканом с водой я сбегала к себе в комнату, там же, в комоде, я взяла толстую нить, оставшуюся еще с тех времен, когда я делала для Феди воздушного змея.
Я развела на палитре краски и раскрасила семь секторов цветами радуги. Только для оранжевого цвета пришлось смешивать красную и желтую краски, а для фиолетового – красную и синюю. А круг с четырьмя секторами стал сине-желтым.
Для того чтобы краски быстрее высохли, я положила раскрашенные круги на подоконник у раскрытого окна и принялась наводить порядок в комнате. Убрав все по местам, я взяла палитру и кисть и решила их вымыть в кухне.
Предвкушая то, как Федя будет удивлен результатом моего эксперимента, я сбежала по лестнице и уже у кухни услышала сквозь неплотно прикрытую дверь негромкие голоса Марфы и Глаши:
– Точно плакала ночью.
«Сейчас мы узнаем, кто это у нас плачет», – подумала я и взялась за ручку двери.
– Плохо барыне без него, два дня из комнаты не выходила, все убивалась, – продолжала рассказывать Глаша и громко высморкалась.
«Ого. Про меня, что ли? – я убрала руку и прислушалась. – Ну вот, точно про меня. Вовсе я и не плакала, – пожала я плечами, – никакой свободы, полный контроль».
– Что ж