В доме Екатерины Андреевны шел ремонт – переделывали несколько комнат к приезду Марко и Василисы.
Но Глаша мне с радостью сообщила, что в бывшей моей комнате ремонта не будет, поэтому она мне приготовит именно ее. Глаша сновала по комнате, устраивая все для меня.
Взбудораженная моим неожиданным ночным приездом, горничная не останавливаясь рассказывала все новости, мне оставалось только слушать. И это было мне на руку, потому что сколь-нибудь правдоподобного объяснения, почему я не поехала в дом Дмитрия, я не придумала.
Новости Глаши чередовались с причитаниями о том, как давно она меня не видела и уже не чаяла вновь встретиться, что я совершенно не изменилась, такая же красивая и молодая. Глаша же повзрослела, оставаясь такой же пухленькой, что ее ничуть не портило. Она была все такой же стремительной, движения ее были быстрыми, ловкими, а голос был все таким же звонким.
Меня порадовало, что кто-то из этой жизни остался прежним, без изменений. Я боялась встреч и боялась увидеть, что знакомые и близкие мне люди могут измениться безвозвратно, как бывает после долгих лет разлуки. А ты помнишь их по-своему, лелеешь в памяти эти воспоминания, проживаешь с ними жизнь, и они не меняются со временем, потому что в памяти они не подвержены никаким метаморфозам.
Больше всего я боялась встречи с Дмитрием. Я не знала, даже не могла предполагать, как он изменится, и боялась встретиться с незнакомцем. Боялась, что он меня забыл и встретил другую женщину. И он имел полное право так поступить, пять лет назад мы с ним попрощались навсегда.
Глаша уже устроила мою постель и, сходив на кухню, принесла мне чай и пирог. Мы устроились прямо у меня в комнате, и Глаша продолжила свой рассказ.
Я очнулась от своих раздумий, услышав про Дмитрия, и стала внимательно слушать. Так, я узнала, что Дмитрий всем сказал, будто я уехала ухаживать за тяжело больной сестрой и за ее новорожденным сыном в Нижний Новгород. Сказал все именно так, как мы с ним и договорились. Я горько усмехнулась, вспомнив, как продумывала все до мелочей, чтобы обезопасить Дмитрия после той угрозы, которой я подвергла его жизнь, невольно оказавшись причастной к придворным интригам и столкнув его с Бестужевым и Екатериной. Дмитрий ничего не хотел слушать и отказывался что-либо придумывать в свое оправдание, но я заставила поклясться мне в том, что он сделает именно так, как я его прошу.
– Барыня, – в очередной раз всплеснула руками Глаша, – как же я рада, что вы вернулись. Уж как печалился Дмитрий Михайлович после вашего отъезда, прямо с лица сошел, аж почернел. Это мне потом Луша сказывала, да я и сама это видела, когда он к нам заезжал. А потом он и вовсе уехал за границу.
От этого известия я вздрогнула, ладони у меня похолодели. Я ведь до сих пор совершенно ничего не знала о Дмитрии, а напрямую спрашивать было опасно, поэтому с жадностью ловила каждое слово, связанное с ним.
«Боялась встречи, получай, Маша – он уехал. Господи, как же я хотела его увидеть, хоть