и образовывает СЛОВО: добавляются новые качества, значения, смыслы. Появляется его певучесть, звуковая гармония, и, казалось бы, слово совершенствуется. Но! Одновременно это затушёвывает первоначально заложенное значение или вовсе его меняет! Для того чтобы объяснить простые вещи, нам приходится выстраивать целое предложение. К примеру, такое сказочное слово ВОРОЖИТЬ – гадать о будущем – практически напрочь утратило древнюю, первоначальную суть. И непонятно, то ли по-воровски жить, то ли в блажном ОРЕ (крике, вопле) пребывать. Тогда причём тут предсказание будущего или ОБВОРОЖИТЕЛЬНЫЙ взгляд женщины? На самом деле оно звучало как ВРАЖИТЬ (глагол), но глубинный смысл слово раскрывает в существительном ВРАЖБА – название ритуала, где БА – слово, речь, возглас, «говорение» («Ба! Кого я вижу?», баять, балагурить, басня). И, получается, буквально «обращаться к свету (солнцу) с огненным, пылким словом». Или такое знакомое, обыденное ЗЕРКАЛО (ЗЕРЦАЛО), (кстати, один из атрибутов ворожеек), «говорящее» слово: ЗЕ – естественный, земной, отражённый свет, огонь, РКА-РЦА – говорить, речить, то есть
разговаривать светом (огнём). И это уже не просто зеркальце в женской сумочке, чтоб смотреться и подправлять макияж, а древнейший прибор, световой телеграф, с помощью которого передавали информацию на большие расстояния (с крепостных башен либо вежевых площадок; ночью живым огнём, днём – отражённым, солнечным). Мифология это подтверждает: «свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи…». Сказка – ложь, да в ней намёк… А коль был такой телеграф, значит, существовал и своеобразный световой язык, условная знаковая система, шифр которой мог изменяться, дабы не просчитали дошлые супостаты…
Таким образом, будто бы совершенствуясь, слово лишается глубинной, первозданной информативности, язык в целом утрачивает ассоциативную образность, а мы – ОБРАЗОВАНИЕ через слово.
Наш язык был сотворён бесписьменной культурой, а потому и совершенен по звуковому ряду. Как УСТНЫЙ, он просуществовал десятки тысячелетий и не претерпел значительных изменений, пока группы его носителей не оказались изолированными на долгий срок, оторвавшись от общего языкового тела. Звук, как известно, прежде всего – вибрации определённой частоты, размера, длины волны, то есть вроде бы чисто физические величины, однако содержит более полную и объёмную информацию, чем знак, буква. Чаще всего, передать через запись всё множество интонационных оттенков попросту невозможно, в том числе и с помощью нотной грамоты.
И вот тут начинается МАГИЯ слова, ибо человеческое ухо более чувствительно к вибрациям, а они воздействуют уже не на разум – на подсознание. На этом стоит актёрское мастерство, поэзия, песенная культура, да и проза тоже. Поэтому в школе нас заставляли читать стихи с выражением, с обозначением этой самой магии, не называя её таковой. И мы заслушивались звучанием знакомых строк, если кто-то попадал или, точнее, открывал нам их магическую суть. До сей поры нам не по себе от звериного рычания или воя, и непроизвольный озноб пробегает по
