В этом довольно толстом томе – три книги рассказов. Совсем новая книга «Вид с Метромоста», а также «Пять минут прощания» и «Взрослые люди».
Мне всегда хотелось, чтобы мой рассказ можно было прочесть сразу, в один присест, на одном дыхании. Поэтому я делал их короткими – размером в экран компьютера или чуть побольше. Ну или две-три прокрутки в айфоне. Но не только в краткости дело. Можно заскучать на третьей строчке короткого рассказа. Главное для меня – фабула. То, что происходит. Резкие повороты действия, находки, узнавания, срывание масок, неожиданные открытия, нескромные ответы на откровенные вопросы, внезапные встречи и фатальные разлуки – в общем, события, события и еще раз события.
А самое важное событие, происшествие и сюжет в жизни человека – это любовь. Поэтому все мои рассказы – о любви. О мужчинах и женщинах, мальчиках и девочках и даже иногда о бабушках и дедушках. Но это реже. Я ведь молодой писатель, я же говорил.
Я стараюсь не подсказывать читателю, что герои думают и чего хотят, почему они поступают именно так, а не иначе. Я пишу о том, что они делают и говорят, показываю это. А уж читатель пусть сам разбирается, зачем Маша пришла среди ночи в дом к однокласснику Мише, и почему студентка Тамара вдруг велела своему бывшему парню называть ее на «вы». И даже жив ли герой рассказа, о котором один человек говорит, что он умер, а другой возражает, что это была шутка. Так жив он или нет, на самом-то деле? А это уж как читателю нравится. Мне кажется, так интереснее. Хорошо, когда есть возможность немножко досочинить рассказ в своем воображении, самому придумать, что там было раньше и что случится потом.
Мне часто говорят: «Твои рассказы такие спрессованные, почти каждый можно развернуть в повесть, в роман или в целый телевизионный сериал! Надо экономить сюжеты, надо писать нормальные длинные вещи».
В ответ я могу повторить старинную французскую притчу:
Птицу спросили: «Почему твои песни так коротки?»
Она ответила: «У меня много песен, и я хочу спеть их все».
Денис Драгунский
Вид с метромоста
Инженер и журналистка
– Давайте ломать стереотипы! – сказала журналистка Тураева инженеру Шубину, когда они договаривались о встрече.
Тураева могла себе такое позволить: она была очень известная журналистка – брала интервью у министров и олигархов и вела программу на радио. Но инженер Шубин тоже был непрост – месяц назад изобрел, на минуточку, новый двигатель для автомобиля, патент уже купил «Даймлер», так что будущий миллионер и звезда техносферы.
А разговор был вот какой. Этот Шубин, наверное, уже ощущал себя звездой и гением и поэтому назначил Тураевой интервью на 7.30 утра у него дома. Потому что в 8.15 он выезжает, а дальше у него всё очень плотно.
Тураева решила ответить наглостью на наглость и мягко объяснила, что она, во-первых, сова, а во-вторых, постоянно живет за городом. «Так что давайте, Сергей Игнатьевич, встретимся часов в девять вечера, а?» «В десять», – сказал Шубин и продиктовал свой адрес.
Он жил в старом доме на Садовой; его дед и прадед были знаменитые инженеры, «а тогда инженер был как сейчас топ-менеджер и даже круче», – говорил он, показывая Тураевой желтые фотографии в рамках красного дерева. Усадил за стол под низкой люстрой, налил ей чаю. Она достала диктофон и блокнот. Он посмотрел на нее и вдруг сказал:
– Я вас оставлю минут на десять, – и вышел из комнаты.
Хлопнула входная дверь.
Тураева пожала плечами, посидела за столом, потом прошлась по квартире. Никаких следов женщины. Она даже заглянула в ванную. Ничего: ни крема, ни помады, ни волоска на раковине. Не говоря уже о колготках на трубе.
– Давайте не будем ломать стереотипы, – сказал он, вернувшись. – Интервью сделаем завтра, в семь тридцать. Вот, я купил вам зубную щетку.
Утром она увидела, что на прикроватной тумбочке стоит бронзовая дева с матовым абажуром в руке. Она повернулась на правый бок. У другого края кровати стояла такая же лампа, но абажур держал юноша. «Какой порядок во всем!» – вслух сказала она и засмеялась.