Ты знаешь, папа. Н. М. Фишер

аемые пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи.

      Удивительно бодрый и жизнерадостный голос у этой девушки. Наверняка, чтобы сонные спешащие на работу люди чувствовали себя чуточку счастливее. А те, кто встал не с той ноги, кому дорогу перебежала чёрная кошка, а автобус не подождал пару секунд, захлопнув двери перед носом, смогли, наконец, выдохнуть, уперевшись глазами в экран телефона.

      Только не в моем случае. Голос приятный, но сегодня он скорее раздражает. Ну как, как можно быть такой счастливой?

      Сокольники. Значит, у меня осталась всего одна остановка – минуты три-четыре, чтобы ещё раз прокрутить в голове речь, которую готовила вот уже почти двадцать лет.

      Вместе со мной эти слова, наполненные обидой, горечью, разочарованием и, что уж там, болью, росли, крепли, обрастали подробностями и жизненным опытом.

      Что-то я мысленно вычеркивала за ненадобностью – ещё бы, пятилетняя девочка и не такое могла сочинить! Что-то перерабатывала, добавляла объема и эпитетов. Где-то больше чувств, где-то – наоборот – эффект непроницаемого панциря. Но в целом, смысл остаётся прежним: как? Как ты мог так поступить? Со мной, с нами!

      Сокольники. Именно там больше тридцати лет назад ты познакомился с мамой. Она, легкая и воздушная, в сарафане почти до пят, она и сейчас такие носит, бежала на встречу с подружкой. «Вот и бежала бы себе, нечего было по сторонам смотреть!» – всегда говорила ей я, стоило только вспомнить эту историю. «Но тогда бы не было тебя!» – отвечает мне мама раз за разом. Что ж, действительно. Я все же предпочитаю быть.

      Она выпорхнула из вагона и, не побоюсь этого слова, вляпалась в свою самую большую ошибку. В тебя, папа.

      Твои почти два метра роста, кудряшки и щенячий взгляд – все то, на что мама до сих пор засматривается в мужчинах. И понеслось!

      Юные, восемнадцатилетние, влюблённые. Да, я верю, что тогда вы, и правда, были влюблены. Глупы, до ужаса глупы, но влюблены. Появись я в вашей семье тогда, я бы стала самой счастливой девочкой на свете!

      Но вам понадобилось десять лет. Десять долгих лет, чтобы разлюбить друг друга, пожениться, да-да, в такой последовательности. А потом родить ребёнка. Ребенка, которого ты, папа, никогда не хотел. Меня.

      А потом не хотел слышать, как я плачу, предлагая слушать «это» по очереди, не хотел, чтобы мама снова чувствовала себя женщиной: желанной, настоящей, полноценной. Это, кстати, папа, из последних доработок моего текста. С двумя детьми и мужем, который меня во всем поддерживает, я все равно временами чувствую себя раздавленной КамАЗом. Представляя, что чувствовала мама с крошечным, слабым ребёнком на руках и мужем, уходящим гулять с другой женщиной, а то и приводящим ее домой, мне хочется очень-очень жалеть ее и очень ненавидеть тебя.