Скажу лишь одно: с тех пор мы неоднократно посещали его малую Родину. И каждый приезд не обходились без нашего ритуала: долгого созерцания прекрасного озера, на берегу которого и расположился скромный родительский дом. Я всматривался в замерзшую гладь с не меньшим интересом. Вдали от городской суеты эта тишина казалась божественно-ценным и редким явлением.
– Зачем мы сюда поехали именно зимой? – спросил я. – Летом этот пейзаж обладает гораздо большей палитрой красок, а сейчас везде лишь белый цвет.
– Потому что мне это нужно, – сухо отвечал мой товарищ. – Ты же знаешь, я тут набираюсь сил. Мы вместе побывали во многих местах, гораздо более красивых, но это мне ближе всего. Любой здравомыслящий человек постарается убежать отсюда поскорее, но я, судя по всему, к таким не отношусь. Можно было, конечно, полететь в гораздо более теплые края, чтобы подумать над своим будущим. Но в такие моменты мне нужно лишь это место, забота мамы да ворчание моего старика. Именно такое сочетание дает мне нужную частоту энергии, подзаряжающей мою внутреннюю «батарею». Мне иногда кажется, что тут я могу целую армию сдержать, – при этих словах лед на озере начал трескаться, и в воздух, словно из фонтана, вылетел столб водяного пара, вперемешку со снежными брызгами.
– Ты бы не тратил энергию своей «батареи» впустую, – улыбнувшись, проговорил я. – Да и внимание лишний раз не нужно привлекать. Хотя тут сейчас проще мамонта встретить, нежели человека. Летом в этих местах гораздо многолюднее, но ты, помнится, и при посторонних тут волны поднимал.
– Летом здесь я могу и молниями управлять, ты же знаешь. Но сейчас мне важно именно побыть одному. Ну, или практически одному, – взглянув на меня будто с укором, пробормотал мой друг.
Последние годы он всегда разговаривает со мной неохотно, будто меня нет рядом. А ведь было время, когда он и шагу без моего совета сделать не мог. Разговаривал со мной сутками, прерываясь лишь на короткий сон. Как годы меняют людей… Когда-то давно – кажется, в другой жизни – этот задумчивый человек хотел все знать. Пытался понять все тайны мироздания, главная из которых таилась где-то в глубине его самого. Но чем больше он узнавал, тем больше становилось вопросов, и тем дальше уходил смысл его существования. Со временем блеск его глаз становился все более тусклым. А теперь иногда кажется, что в них вообще пустота.
– Если хочешь, я могу замолчать. Будешь в одиночестве созерцать этот величественный пейзаж, – глядя на него с укором, твердым голосом сказал я. – Только так мы и замерзнуть можем. Солнце хоть и светит ярко, но его тепло явно до нас не доходит. Очень похоже на характер нашей власти.
– Ну и что? Будто бы ты замерз, – снова отворачивая свой взгляд к светилу, более мягко ответил он. – Нам с тобой уж точно ни на Солнце, ни на правителя обижаться не приходится. То, что произошло между мной и этой самой властью, скорее пошло на пользу обеим сторонам конфликта. А тепло звезды, рано или поздно, дойдет до тех, кому оно предназначается, ведь зима не может длиться вечно.
– Мне кажется, что ты все-таки замерзаешь. По крайней мере, лицо – точно. На себе уже начинаю это ощущать! Я вообще считаю, что тебе пора завязывать с этими не нужными никому экспедициями за тайными знаниями. Все равно нам этого понять не дано.
– Возможно… Но без этого я или сойду с ума, или… А второго, наверное, не дано. Ты же знаешь, что таким, как я, тяжело жить в современном мире. К тому же сейчас мы не в экспедиции, а просто заехали из Монголии на пару дней домой. Все равно это по пути в столицу. Мне надо побыть в одиночестве. Ты же знаешь, что я не люблю людей, и это взаимно.
– Ну, начнем с того, что это взаимно далеко не всегда. Ты все-таки один из лучших в своей области, да и в обращении со студентами и коллегами очень любезен. Они и не предполагают, что в душе ты их не понимаешь, а некоторых и вовсе презираешь.
– Вот именно для того, чтобы оставаться любезным, я должен иногда давать себе встряску. Потому я и с тобой так же холоден, как местная природа с нами обоими. Просто не