Уходит, а я разрешаю Саше «понажимать кнопочки»:
– Смотри во-он на тот монитор, там сейчас твой папа появится.
И нажимает кнопочки… аккуратненький, красивый мальчик, его сын.»
Сложная ситуация складывалась у Белы, – двое детей, а тут появляется талантливый и симпатичный журналист, в котором она видела… а, может, только хотела видеть то, чего в своё время недоставало в муже. Да, было в моей подруге такое же, что и во мне, – неугасающее желание высматривать в тех, кто оказывался рядом, лучики света, которые, проникая в душу, помогали бы отыскивать то, что приподнимало над буднями жизни.
«Вчера на троллейбусной остановке Лис подошел ко мне, а лицо… Лицо его светилось тем светом, который… Но, вопреки этому сиянию (Испугалась?) сказала скучно:
– Давайте сделаем «Прямой провод» и впрямь прямым. (Нашла, о чем заговорить!) И пусть начальники сами принимают вопросы.
– Нет, не захотят, я их знаю. (Бет, не надо сейчас о начальниках!)
Но подошла «четверка», вошли, сели, а я опять:
– Ну, тогда в холле поставим параллельный телефон, чтобы зритель видел: ассистенты вопросы принимают в прямом эфире. (Зачем ерунду несу?)
– Нет, зрителю всё равно, прямой ли эфир, кривой…
И говорит уже так громко, что женщины, сидящие впереди, оглядываются, а я:
– Не думайте так о зрителях, – сказала тихо, подавая пример, но он все так же:
– Зрителю просто надо слышать ответ на свой вопрос.
– Не кричите, Лев Ильич, а то уже весь троллейбус нас слушает.
А он – всё так же:
– Да и начальники… Им бы лишь отметиться в «Прямом проводе».
И встал, чтоб выходить, взглянул с упрёком:
– Прощайте, Бет!
Почему «прощайте»?
…Знаю, слышу: до его эфира еще два часа, и он слоняется по коридору, пощелкивая пальцами. Вызывает? Значит, не совсем простился. Но не выйду. Сам придет… И входит:
– Что же это Вы, Бет, вчера так и не отоварились? Чай индийский привозили, горошек зеленый, конфеты, голубцы в банках.
– Да вот… Ждала-ждала, когда очередь рассосется, а она…
Мои коллеги притихли, слушают:
– Зря-зря, – остановился возле моего стола, поправил расползшиеся сценарные листки.
– Да ладно, Лев Ильич, – не взглянув, прижала листки рукой, – что было, то прошло… фик с ними, с голубцами, которые в банках. (Нет, не взгляну на Вас, не хочу, чтоб коллеги…) – Но всё ж взглянула коротко: – Что у Вас сегодня? Будете отвечать на вопросы любимых телезрителей?
– Да, ответим… любимым…
Постоял, еще раз подровнял листки (Пальцы-то у него какие длинные!) и, не дождавшись еще одного моего взгляда, нерешительно вышел.
Потом вместе дежурили на пульте, – если Москва начнет футбол, то «бросим» в эфир объявление, что наших передач не будет. Но футбола не было, так что он «отвечал любимым», я «выдавала» новости, а после эфира вместе шли к троллейбусу по подсохшей тропинке вдоль оживающих акаций.
– Лис, –