Эти дятлы долбятся в дверь. А дверь вся такая хлипкая. На моей шее кровь, а в комнате этой висят два вымпела. И кровь цветом, как эти вымпелы. Это хороший знак, если бы она была цвета гранатового сока, тогда караул. Еще тут много книг, а у окна полиэтиленовые свертки, не знаю, сколько, но количества хватит, чтобы я с разбегу прыгнул в окошко, наступив на них, как на ступеньки. Что только делается, а вроде бы обыкновенный лох Валентин. Щеночков-то не посмотрел – подвывает женщина и, кажется, смеется. В это мгновение прилетает топор. Он проходит над моей головой. И я бегу к подоконнику, наступая на свертки. Пинаю стеклину, она с радостным звоном куда-то туда осыпается. За спиной разлетается древесина. И я прыгаю в снег.
По-праздничному переливаются своевременные сирены. Интересно, это скорая или милиция? Сильные руки. Очень цепкие руки. Нежные руки, наверное, женские. Это еще что такое? Укол. Перестаньте. Помехи. Вам не мешало бы настроить радио, а то играет какая-то абракадабра. А еще у вас дует в окно, нестерпимо дует. Так и до ангины недалеко, между прочим. Я открываю глаза, меня куда-то везут в машине, за окном пролетает проспект, книжный, мой дом. На светофоре встали машины. А где-то совсем рядом заскулили собаки. Надо же предупредить маму – пытаюсь привстать, но меня спешно укладывают назад руки, цепкие руки.
Буратино для бабушки
Ты опять развалил советский союз – говорит мне бабушка с полотенцем на голове, больше одежды на ней нету. А полотенце такое с утятами, и они напоминают ту детскую песню про «танец маленьких утят». Бабуль, ты чего, ты опять, что ли с обострением своим, давай мы ляжем спать, а завтра будем строить союз вместе. Она недовольно морщит губы, которые, стоит заметить, сейчас накрашены. Она красит их, когда ей кажется, что красного цвета не хватает в нашей жизни. Но вымпел на стене категорически не согласен с этим суждением, на нем нацеплены всякие разные значки: звезды, комбайн, Ленин, буквы ВЛКСМ. Я притушил красный торшер, и повел бабушку в ее комнату спать.
Она не хочет спать совершенно. Миша, у нас кончились яйца – говорит она, когда я надеваю на нее розовую ночную рубашку. Миша, купи домой лимонад, я хочу лимонад – говорит она, когда я кутаю ее в одеяло. Миша, ты собираешься идти в магазин? – смотрит жалостливо. А на часах уже показывается