Егоров прикинул иерархию и понял, что собеседник в десятке высших должностных чинов корабля. Должность заместителя суперкарго соответствовала званию капитана третьего ранга. Не сказать, что слишком высокая, но сравнимая с должностью капитана-лейтенанта.
– Очень приятно, – отозвался Егоров.
– Взаимно. Поэты – нечастые гости на нашей ржавой консервной банке. Вы намерены провести здесь концерт?
– Да, хотелось бы. Сейчас вот отправился на поиски Ефима Скоморохова, говорят, он мне поможет.
– О, старина Ефим. Будьте бдительны, он весьма словоохотлив. А в киноклубе можно было бы выступить, я бы с удовольствием посетил выступление.
Лифт поднимался наверх медленно, минуты две. Когда мутные полупрозрачные створки открылись, свет ударил в глаза – солнце здесь светило намного ярче. Вместе со светом пришли запахи – давно позабытые ароматы села, смешавшиеся с металлической вонью старых конструкций. Вокруг лифта росла трава, а совсем рядом высился кривой забор чьей-то усадьбы.
Аристарх указал Егорову направление и попрощался, и поэт зашагал по частным кварталам. После трамвая и встречи с гопниками Егоров испытывал лёгкий дискомфорт, но драться не пришлось. Вспомнил полезный совет о том, что диким животным не следует смотреть в глаза, и ему удалось пройти незамеченным мимо нескольких сельских компаний. Вид зелени и небольших домиков даже несколько поднял настроение.
Наконец, Егоров качнул ветхую дверь калитки дома по адресу Агротехническая, пятнадцать, и прошёл в огород.
Внутри, вокруг приземистого длинного барака с двумя подъездами, царило буйство зелёных красок. Знаток агрономии разглядел бы здесь огромные лопухи кустов тыквы и кабачка, побеги огурцов, грядку с горохом и пару мультиплодовых яблонь. У фасада желтели побеги хмеля, карабкающиеся по перилам куда-то наверх.
Над первым подъездом, деревянным, со стёртыми ступеньками, висела рукописная кривая табличка с незнакомыми фамилиями, но Егоров решил не сдаваться и прошагал к следующему. Интуиция не обманула – над дверью красовалась надпись: «Кв. 3 – Скомороховы, кв.4 – Шкодины». Егоров уже собрался стучать, как дверь отворилась и на порог вышла полноватая женщина в грязном переднике: Она хмурилась и угрожающе держала половник в руке, но увидев странную внешность поэта, спросила:
– Чего хотели, господин хороший? Огурчиков зашли покушать?
– Мне к Ефиму Скоморохову, по поводу выступления. Я космический поэт.
– Фима-а! – рявкнула дама в сторону дома. – К тебе гости! Проходите пока в кухню.
Его повели по коридорам мимо открытых дверей. Квартирка показалась не такой уж тесной, но бедно обставленной. В обстановке царствовал так называемый уральский стиль – старина, дешевизна, экономность, перемешанная с чуточкой провинциального мещанства. Мебель либо доживала свой второй век, либо была грубоватой, самодельной. В прихожей на стенах вместо обоев