Проснулась на рассвете так же неожиданно, как и уснула. Рядом с шалашом чувствовалось какое-то движение: захрустела сухая ветка, слышны чьи-то осторожные шаги и приглушённое дыхание. Не вставая, нащупала рукой палку, затаилась. Шорох убираемой от входа травы заставил поднять голову. В проёме входа шалаша, на фоне молочного тумана и раннего неясного рассвета высвечивался полусогнутый профиль человека. Через мгновение она услышала мужской голос:
– Есть кто-нибудь?
– Да, есть. Ты кто?
– Я Мелеха, охотник. Я с тятей здесь охотничаю.
Голуба поднялась, села на подстилке, судорожно сжимая палку в руке.
– Сейчас уйду. Я Голуба. И я заблудилась.
На краю горизонта появился луч солнца, как-то сразу всё ожило: пропал утренний сумрак, туман расползался на рваные куски, разбегаясь от лучей солнца и ввысь, к небу, и в низину.
Мелеха, всё так же склонившись, молча, взмахом руки пригласил Голубу выйти из шалаша. Сам, отступив на шаг, повернулся, пошёл под навес, покрытый лапником и сухой травой. Голуба увидела под навесом стол, две скамьи, связанные из неотёсанных сухих стволов молодых сосенок.
Настороженно вглядываясь друг в друга, они сели за стол. Помолчали, не зная, как начать разговор. Мелеха – молодой, высокий, широкогрудый, белоголовый парень, смущённо поглядывая на Голубу, заулыбался. Его яркие голубые глаза излучали неуёмные искорки, которые вот-вот могут превратиться в задорный и раскатистый смех. Чтобы не рассмеяться, он быстро поднялся, отошёл под дерево и, потянув за болтавшуюся палку, снял с ветки узелок.
Смахнув с лица застенчивую улыбку, предложил: – Голуба, перекусим, что Бог послал.
Слёзы неуёмно потекли по щекам Голубы. От неожиданности Мелеха, отложив узелок, сел напротив. Смущённо, крепкой мозолистой ладонью погладил руку Голубы. Она не убрала её, а зарыдала навзрыд.
Голос Мелехи, мягкий и ласковый, успокоил её. Она вспомнила, что отец вот так же ласково говорил с ней, когда она хмурилась или плакала после родительского окрика за её озорные проделки и безделицу.
– Тихо, тихо, девица, успокойся, расскажи, какая беда у тебя?
И Голуба, сама не ведая почему, беспредельно доверившись этому сильному и спокойному незнакомому парню, начала рассказывать, как она оказалась одна в лесу, в этом шалаше, за непроходимыми болотами, вдали от дома.
Глава вторая. Любовь
Голуба в любви и радости жила с родителями на окраине города. Семья была в достатке, отец занимался домашним ремеслом, шил обувь, торговал. Два младших брата жили беззаботно, обучались грамоте помощником отца. Мать хлопотала по хозяйству. Ничто не предвещало беды. Но она пришла. Бунт бедных горожан, недовольных ростом цен на хлеб, поднявших восстание, задел и её семью.
К вечеру к ним нагрянула толпа незнакомых, озлобленных, обездоленных и голодных горожан, с бабами и детьми, и потребовала пропитания. Отец пытался образумить