Наливая коньяк в бокалы, Владимир Викторович искоса поглядывал на абсолютно невозмутимого журналиста, который давно уже отложил в сторону папку с бумагами и сейчас бережно снимал фирменную обертку с новой ароматной сигары.
– Что, не впечатляет? – Не выдержав, поинтересовался Помощник.
– Ну, отчего же, солидная выдержка, тонкий, но крепкий аромат, купаж…
– При чем здесь коньяк?!
– А вы о чем, Владимир Викторович? – Невинно осведомился Талеев.
– Ну, знаешь… – Помощник глубоко передохнул, – я о кофе!!!
– А-а-а, африканская классика. Лично для меня сорт «Робуста» слишком резок. Предпочитаю гватемальскую «Арабику», только не слишком ароматизированную и среднепрожаренную.
– Послушай, Гера, как тебя другие люди переносят?
– Куда? – Тонкие губы журналиста тронула еле различимая улыбка.
Помощник медленно покачал головой, сделал поразительно замысловатый жест свободной левой рукой и с громким выдохом плюхнулся обратно на свой стул. Выпили молча, не чокаясь, без комментариев.
– …значит, клеймо. Очень мелкое и частично стершееся. Но различить фашистскую свастику было можно. А еще две латинские буквы «А» и «U». AURUM, золото. И цифры 198, атомный вес. Но за все 60 лет со дня освобождения Заполярья от фашистов ничего подобного не находили. Проконсультировались у специалистов, выяснили, что таким клеймом действительно пользовались в Третьем рейхе. Как ты думаешь, для чего?
– Чтобы клеймить золотые слитки, выплавленные из конфискованных, реквизированных, награбленных драгоценностей. Делалось это в нескольких спецлабораториях, находившихся преимущественно на территории концлагерей.
– Соображаешь. Именно так. Только, разумеется, никаких подобных концлагерей и спецлабораторий на территории нашего Заполярья не было. Тогда и засучили в Управлении рукава. Съездили даже на родину Симакова, в Чернигов. Но там, как говорится, ни сном, ни духом: побывал наш объект под родительским кровом примерно год назад, бурно погулял с недельку и уехал, по его словам, в очередной отпуск к теплому морю. Больше его там не видели и известий не получали. След взяли опять же в Мурманске. Нашли контору, через которую Симаков получил работу на угольных шахтах Шпицбергена.
Помощник Президента успел заметить, как сверкнули глаза журналиста и тут же незаинтересованно сошлись на тлеющем кончике сигары. Выдержка, однако.
– Трудно предположить, как бы дальше развивались события, если бы не просто ошеломляющие сведения из криминалистической лаборатории. Туда на анализ отдали найденную пластинку.
Владимир Викторович поднялся со своего места, неторопливо подошел к окну и, слегка отодвинув тяжелую портьеру, попытался что-нибудь разглядеть в царящем там полумраке. Затем неожиданно резко повернулся на