Воздух между нами начинает потрескивать от напряжения.
– Что, по вашему мнению, с ней случилось?
– Без понятия. Об этом надо у нее самой спрашивать.
– Я бы с радостью, но не могу.
Она ничего не отвечает. Я вспоминаю, что Зои видели на автовокзале – те зернистые кадры с камеры наблюдения в Мидоухолле.
– Думаете, она жива?
– Мне-то откуда знать?
Софи слишком явно обороняется. Что-то тут не так.
– Она была здесь счастлива?
Отрывистый смешок.
– А вы бы были?
– На вид тут не так уж и плохо.
– Правда?
Я игнорирую сарказм:
– Послушайте, я пытаюсь выяснить, что произошло. Вероятно, я смогу помочь. Она ничего вам не говорила перед отъездом?
Софи вздыхает и поворачивается ко мне лицом.
– Зои была тут белой вороной. Она была хорошенькая. И умная. Дальше сами догадаетесь?
– Значит, ее травили?
Несмотря на враждебность, ее явно распирает желание выговориться.
– Поначалу не было ничего серьезного. Так, время от времени. А потом они начали рассылать всем фотографии в «Снэпчате».
– Что за фотографии?
– Зои в душе, и… В общем…
Я могу себе это представить. Слово «ЖИРНАЯ» в качестве оружия. Слово «МРАЗЬ». И еще что похуже.
– И она никому ничего не рассказывала? Даже родителям?
– Они тогда уже практически не разговаривали друг с другом. Зои приходила домой поздно. Пила. Они говорили, что это отражается на учебе.
– А отражалось?
– Я же сказала, она была умная. Родители хотели, чтобы она поступала в университет.
– А она хотела?
– Думаю, она сама не знала, чего хочет.
Софи кидает жвачку в мусорное ведро. Рукав футболки задирается, и мой взгляд падает на ее плечо. Там, прикрытый вытатуированной розой, багровеет синяк, похожий на отпечаток большого пальца. Я с трудом удерживаюсь от вопроса, откуда он у нее.
– Она принимала наркотики?
– А сами-то как думаете? – смеется Софи. – Вы же смотрели видео. У нас тут все этим занимаются. Больше все равно нечем.
– Какое видео?
Она театрально хохочет:
– То, где Кэт с Элли едят чипсы. Вы что, совсем слепая?
Я подавляю искушение заглотить наживку и сообщить, что я в своей жизни кое-что повидала и лучше бы ей меня не злить. Вместо этого натянуто улыбаюсь. Я помню сюжет, который она упомянула. Надо будет его пересмотреть.
– А парень у нее был?
– Какое это имеет отношение к делу?
– Я слышала, что был. И что они расстались.
– Может, и был кто-то, но она вела себя очень странно. Всю дорогу скрывала, что у нее кто-то есть. Врала, что занята, когда я звала ее куда-нибудь пойти.
Голос у нее уязвленный. Интересно, она чувствует свою вину? Подружка сбежала, а она понятия не имеет почему. Может, мы с ней не такие уж и разные.
– У вас нет никаких мыслей, кто это мог быть?
Она устремляет взгляд мимо меня, на Скалы:
– Кто-то мне говорил,