Но судите сами. В 1986 г. в Москву с лекциями приезжает основатель экзистенциальной терапии Виктор Франкл. Для его тогдашних слушателей (среди которых был и автор данного предисловия) это было явлением куда большим, нежели просто встреча со знаменитостью. Он был, по сути, первым среди психологов вестником другого, свободного мира науки, который ранее был отделен от нас – ученых так называемого «социалистического лагеря» – «железным занавесом». Самая большая аудитория факультета психологии МГУ им. М. В. Ломоносова не вместила тогда всех желающих услышать и увидеть «живого Франкла». Пришлось срочно открывать еще и другую аудиторию, в которую стали транслировать лекцию.
По возвращении в Вену Франкл много рассказывал об этой встрече своему сотруднику и ученику Альфриду Лэнгле. И когда через 13 лет, в 1999 г. (уже после смерти учителя), самому Лэнгле предложили приехать в Москву с лекциями, он охотно согласился. Но то была уже другая страна: ушла в прошлое советская власть, распался социалистический лагерь, упал железный занавес, открылись границы. Что касается психологии, то вслед за Виктором Франклом нас посещали такие звезды западной психологии, как Карл Роджерс, Вирджиния Сатир, Станислав Грофф и др. На этом фоне приезд Альфрида Лэнгле был важным и отрадным, но уже достаточно рядовым явлением. Альфрид приехал с женой Сильвией – тоже замечательным психологом и психотерапевтом – и с детьми. В планах были проведение лекций, мастер-класса, а в свободное время – посещение консерватории, Третьяковской галереи и возвращение домой к своим трудам и заботам.
Однако первое, что сразу поразило А. Лэнгле в этой поездке, это слушатели. Позже он говорил, что нигде (а до этого он успел объехать многие страны и города) не встретил такого внимания и такого глубокого внутреннего отклика на то, что он говорил. Кроме того, практически все слушатели имели богатый опыт экзистенциальных переживаний, страданий, потерь, чем явно отличались от более благополучных в то время западных людей. Повлияли ли эти факторы или другие, но Лэнгле после первого же посещения задумал «невозможное» – создать в России самостоятельную и действенную школу экзистенциального подхода к человеку. А если говорить более глубоко, в культурно-историческом плане, то воссоздать, возродить этот подход в России.
Последнее требует некоторых пояснений. Экзистенциальная философия имеет в России глубокие корни. Достаточно назвать имена Н. А. Бердяева, С. Л. Франка, Л. И. Шестова и др. Все они остро чувствовали, говоря словами Франка, нарастающее в ХХ веке «глубокое противоречие между страстью, с которой люди стремятся осчастливить себя всякими техническими и общественными реформами, между упорством и напряженностью, с которыми они ищут правильных средств для достижений своих целей, – и полным равнодушием в деле уяснения самих этих целей». Таким образом, продолжал Франк, «человек, гордый своим знанием природы, странным образом отрицал свое собственное существование». Экзистенциализм и был философской попыткой вернуться к человеку, к целостному переживанию им полноты своей жизни. Тогдашняя психология, опирающаяся в основном на естественно-научные образцы, этого уровня не касалась, и недаром Л. С. Выготский характеризовал ее словами одного из персонажей пьесы А. П. Чехова: «Человека забыли!».
Появление реальных гуманистических направлений в психологии относится лишь к концу 50-х годов прошлого века. Человечество пережило к тому времени катастрофу Второй мировой войны, которая не философски и абстрактно, а с невиданной жесткостью и абсолютно конкретно поставила вопросы о том, возможно ли отныне существование (и, если возможно, то в какой форме) самого человека, а также искусства, науки, идеалов, ценностей, веры – вообще культуры – после Освенцима и Майданека, после чудовищной бойни и уничтожения миллионов ради призрачных целей внешних социальных переустройств, классовой гегемонии или представлений о превосходстве одной нации над другими.
В поисках своих ответов на эти беспощадно поставленные вопросы психология подтянулась (по крайней мере, потянулась) к философии, потому что уже задыхалась в рамках своих прежних воззрений. И это сближение и даже «стыковка» открыли новые возможности и пути, в общем соразмерные вопросам. Так, в частности, экзистенциальная философия, начавшаяся во многом, как уже говорилось, с русских философов серебряного века, после войны соединилась с психологией. Пробы такого соединения можно найти и ранее, например, в работах Л. Бинсвангера 1930-х годов, но как значимое и заметное направление оно состоялось в 1950—1960-х годах – прежде всего благодаря авторитету Виктора Франкла.
Но вернемся к Альфриду Лэнгле. С 1999 г. он начинает систематическую работу в России. Страна только что пережила дефолт, следствием которого стало очередное обнищание народа, продолжались неустройства «лихих 90-х», и Лэнгле начал с того, что резко, в 10 раз (!), снизил плату за свои лекции и стал вести их, по