Бродяга поднялся со скамейки, огляделся и вместо ответа указал на стройный тополь с листвой, утомленной стареющей, пыльной зеленью.
– Красиво, правда? – спросил он у Глеба. – Чудо, а не дерево. Картинка. Поразмысли-ка над ней чуток. Сказав эти слова, мужичок отвернулся, поправил картуз и медленно побрел в волшебный край торговых павильонов.
4
Опустив камень в карман куртки, Глеб стал звать пса: «Джим! Джим!» Сосредоточенный Джим вылетел из зарослей акации и галопом понесся не к Глебу, а совсем в другую сторону. Разогнав безмозглую голубиную стаю, он притормозил, вывалил язык и поглядел на хозяина в ожидании оценки своих действий.
– Я тебе! – Глеб сказал это негромко, будто и не Джиму вовсе, будто следовал дурацкому, бессмысленному ритуалу – так оно, впрочем, и было. Предоставив пса самому себе, он перенес свое внимание на тополь. Тополь был и вправду замечательный: высокий, в расцвете сил, готовый к продолжительному безоблачному существованию. А невдалеке от него наблюдался еще один – посолиднее, поверженный на землю недавней грозой. Глеб обернулся, посмотрел, прищурясь, на свои окна, затем – снова на тополь, прикидывая расстояние. Да, все сходится: совершенное творение являлось источником опасности. Гроза была нешуточная, случись еще одна такая – и чудо природы врежется верхушкой точно в кухонное окно. Очередное подтверждение мысли, что сколько бы не было прекрасно прекрасное, разумнее созерцать его издалека. Пламя костра завораживает, но слишком близко подходить не стоит, и так – везде, во всем. Неплохо бы выйти вообще в какое-нибудь иное измерение и любоваться делами Божественных рук с безопасной дистанции, отстраненно и безучастно. В конце концов, любому может надоесть обжигаться. Жизнь как таковая – соблазнительный негаснущий огонь, и жадные до острых ощущений мотыльки летят, летят на свет.
У подножия тополя кто-то вырыл маленькую ямку – может быть, собака зарывала кость, может быть – ребятня играла в пиратов-разбойников и сооружала тайник. Глеб внезапно понял, что ему отчаянно хочется вложить камень в это углубление. «Башню свезло», – подумал он по этому поводу, вынул камень из кармана и положил в ямку. «Очень мудрый поступок. Пусть он тут и останется, и выкинем из головы сумасбродные россказни многоученого бомжа». Глеб отступил на пару шагов, в последний раз окинул взглядом дерево и пошел разыскивать Джима. Ловля пса заняла не менее пяти минут; когда Джим был пристегнут, Глеб поволок его домой, а пес сопротивлялся, как мог: упирался лапами в землю, пропахивая в ней жалкие бороздки, кусал поводок, наскакивал на хозяина, но его протесты были напрасны: нечего, нечего! Уже поднявшись на крыльцо, Глеб не удержался и опять поглядел на опасно-прекрасный тополь: на месте дерева образовался узор.
Не спуская с него глаз, Глеб нагнулся, нащупал застежку и отстегнул Джима. Тот возликовал и мигом унесся обратно, к одному ему известным сокровищам. Глеб