Финиш. Я поражён. Убит. Как я мог не заметить кардинальные изменения в ней? В милой, доброй, мечтательной девушке, которую любил… Да, имперские эксперименты нас разрушили.
– Ты куда? – обеспокоенно спросила она, когда я молча достал рюкзак и стал скидывать туда вещи.
Плевать на всё с Эвереста. Пойду сейчас к Игорьку в импровизированную клинику «Избавление», стану бесчиповым и уйду в лес… Но как же она? Как наши мечты? Может, есть в её рассуждениях доля правды? Нет. Неважно. Она сделала выбор, а я не в состоянии его принять. Не могу взрывать, убивать, топтать то, что создали другие.
– Что ты молчишь? – закричала Марина, пытаясь выбросить из рюкзака сложенную одежду. – Останься! Я люблю тебя!
«Люблю, не люблю – это лишь слова. Приятные, но пустые…», – горько подумал я, заканчивая сборы.
– Ты – рохля! Слабак! – перешла она от просьб к ругательствам. – Как ты можешь меня бросить?
Она пристально посмотрела на меня. За несколько секунд возникшего молчания из её глаз пропала злость, уступив место усталости и отчаянию.
– Уходи! – глухо произнесла она. – Наверное, ты прав. Я – чудовище. Стухла на корню, так сказать, – хмуро пошутила Марина.
Боже, что я делаю?! Она нуждается во мне, как никогда. Мы на пределе. На черте. На пороге сильного кризиса, который или сотрёт нас, или сделает сильнее и мудрее… Неужели нельзя понять и простить?
– Я тоже тебя люблю, – тихо сказал я. – Сорвался, извини. Наверное, с твоей стороны поступок с донорством выглядит не так героически, как с моей… Думал, это выход.
Она печально улыбнулась и сказала:
– Я тоже считала, что делаю правильно… Мы оба не видели будущего, просто выбрали разный способ самоубийства, – вновь невесело пошутила она. – Кстати, думаю, у нас мало времени.
– Достаточно, чтобы убраться отсюда подальше – твёрдо ответил я.
– А куда? – горько спросила она.
Достойного, правильного ответа не было. Я молчал. Казалось, тишина сгущалась, колыхалась, обволакивая нас, заражая спокойной апатией. Плюнуть на этот бунт и остаться? Сдаться с повинной? С меня брать нечего, жизнь – и та в кредит, а вот Марина… Можно тюремный срок сторговать на договор донорства, но… Глупо и бесперспективно!
– Боже! – глухо выдохнул я.
Единственное, что у нас не отобрали – веру в справедливость на том свете, но я-то хочу пожить на этом! С Мариной. С нашим будущим ребёнком.
– Серёж, нам не спастись, – прошептала она одними губами. – Обними меня.
«Нет! – заревело всё внутри. – Нельзя сдаваться! Думай! Если нет умных идей, то просто действуй. Хуже не будет!».
– Перестань! – как можно увереннее сказал я. – Избавимся от чипа, выйдем за город, а там по обстоятельствам.
– Но что дальше? Как мы…
– Нормально! – перебил я, зная, что она озвучит мои опасения. – Справимся. Тем более это наш последний шанс… Ну, так как?
– Пошли! –