Она даже не поняла, показалось ли ей или на самом деле кто-то разговаривал совсем рядом. Слов за ветром, конечно, было не разобрать, но это была человеческая речь, к тому же она приближалась. Рита резко вскочила, вышла из укрытия, готовая закричать от радости, но что-то её остановило. Воланд, а это был он, держа в руках большой фонарь, шёл рядом с молодым монахом, страстно обсуждая что-то через переводчика. Рита уже забыла, что она потерялась. Она спряталась в своём укрытии, решив потихоньку пробраться за этой компанией. Уж, наверное, они приведут её к лагерю. Она потихоньку последовала за ними, но лагерь всё не показывался, а прошли уже довольно долго. Внезапно все остановились и стали что-то бурно обсуждать. Несмотря на то, что разговаривали очень громко, Рита ничего не могла понять. Она не рискнула близко подойти, да и ветер уносил слова совсем в другую сторону. Рита только и поняла, что Воланд пытался что-то доказать монаху, а тот не соглашался. Но почему они договариваются ночью, да ещё в такую ужасную погоду? Монах скрестил руки на груди и перестал отвечать на домогательства Воланда. Тот, прокричав что-то похожее на ругательства, развернулся и пошёл назад – Рита едва успела спрятаться – переводчик поплёлся за ним. Ну, уж теперь-то они пойдут в лагерь, обрадовалась Рита. Они действительно пришли в лагерь, не прошло и часа. Рита едва переставляла ноги, а, увидев в отблесках фонаря палатки, чуть не закричала от радости. Но благоразумно подождала, пока Воланд с переводчиком не зашли каждый в свою палатку, а уж потом забралась в свой уже остывший спальник.
Утром