Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть II: лето 1907 – март 1917 года. Ольга Эдельман. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Ольга Эдельман
Издательство: Институт экономической политики имени Е.Т. Гайдара
Серия:
Жанр произведения: Биографии и Мемуары
Год издания: 2021
isbn: 978-5-93255-609-2
Скачать книгу
становка повсюду на Кавказе оставалась весьма неспокойной, ибо разница между отрядами повстанцев и обычными бандитами была чрезвычайно тонка, а по завершении активной фазы революции многие боевики, прежде считавшиеся революционерами, теперь, оставшись не у дел, перешли к простому разбою. Уровень преступности вырос. К примеру, в Тифлисской губернии в 1907 г. владельцы прибыльных сельдяных промыслов были вынуждены платить налетчикам по 40–80 тысяч рублей ежегодно, не считая выкупа за освобождение из плена. Охрану жилых домов и магазинов «взяла на себя» партия «Дашнакцутюн», разумеется, за деньги. При полном бездействии властей и перед лицом угрозы разорения тифлисское купечество в мае 1907 г. объединилось в Союз коммерсантов[1].

      В Баку дело осложнялось наличием тысяч пришедших на временные работы на нефтепромыслы рабочих, взаимной враждебностью мусульман и армян и совершенной неадекватностью штатов полиции. 23 июля 1908 г. наместник на Кавказе кн. И. И. Воронцов-Дашков в ответ на полученное из Петербурга предписание с длинным перечнем упущений кавказской администрации писал премьер-министру П. А. Столыпину, что «главное кавказское начальство неоднократно возбуждало вопрос об усилении полиции и об улучшении ее положения, но обычно получало на это отказ; в то время, когда в 1905–1906 гг. было отпущено до 20 миллионов на усиление полиции и улучшение ее положения во внутренних губерниях, на Кавказ не было отпущено ни одного рубля. Исключение представляет собою только Баку, но и то – благодаря тому, что местные нефтепромышленники и город оплачивают из своих средств свыше 2/3 общего штатного расхода на полицию. В гор. Тифлисе мне пришлось собственной властью увеличить число городовых на 150 человек за счет остатков от кредитов на полицейскую сельскую стражу, ввиду явного недостатка городской полиции»[2]. Воронцов-Дашков докладывал также о прискорбном состоянии Метехского тюремного замка в Тифлисе и здания бакинской тюрьмы, на ремонт которых не было средств, о малочисленности штатов жандармов и вследствие этого слабости розыскной работы и т. д.[3]

      В сетованиях бакинских жандармов на обычные для этого города затруднения – узкие кривые улочки старого города, замкнутую жизнь мусульманских домовладений, отсутствие регистрации населения и разноплеменный его характер – появился новый мотив. После национальных столкновений стало очень затруднено наружное наблюдение, так как «город делится на две части, татарскую и армянскую, и как татары, так и армяне, в особенности вечером, из боязни быть убитыми на почве национальной розни избегают бывать во враждебной части города», поэтому невозможно стало использовать филеров из этих народов, а русские «среди туземного населения быстро бывают обнаруживаемы». Впрочем, филеры рисковали жизнью безотносительно национальности, «так как жизнь человека в Баку ценится очень недорого и при обнаружении филера или вообще сыщика – «шпика» его не задумаются убить», причем вовсе не из враждебности к властям, а потому, что «население, терроризированное изо дня в день повторяющимися в г. Баку грабежами, кражами, убийствами и т. п., очень подозрительно и опасливо относится к каждому новому лицу, появляющемуся вблизи их жилищ» (см. док.3). К. Захарова-Цедербаум вспоминала, что в Старом городе, внутри старинной крепостной стены, в узких извилистых и пустынных улицах «по вечерам, чуть не ежедневно происходили перестрелки и убийства, и полиция боялась показываться сюда. […] Население оставалось неразору-женным, и револьвер или кинжал пускались в ход по всякому поводу» (см. док. 4).

      К этому добавлялись столь же обыкновенные коррумпированность и нерадивость чинов полиции и жандармов, которые чаще всего нет возможности разграничить. Чему, например, можно приписать такое событие, как исчезновение из бакинской тюрьмы одного из главных обвиняемых по делу о подпольной типографии РСДРП Епифана Енукидзе? Удивительно, но «26 минувшего июля, по доставлении в местную тюрьму 11 лиц, задержанных […] по делу об обнаруженной в г. Баку накануне подпольной типографии „Бакинской организации Российской социал-демократической рабочей партии“, арестованный Епифан Энукидзе, во время проверки, незаметно вышел из ворот тюрьмы и скрылся»[4]. А ведь заведующий местным охранным пунктом доносил в Департамент полиции, что все силы его подчиненных брошены на обнаружение этой типографии, и об аресте ее рапортовал как о главном своем достижении (см. док. 3).

      В воспоминаниях революционеров встречаются указания на продажность бакинских полицейских и даже самого начальника губернского жандармского управления. С. Орджоникидзе вспоминал, что жандармский ротмистр Зайцев «весьма охотно брал взятки» (см. док. 5).

      Описываемые мемуаристами схемы побегов арестантов, в том числе тех, кому могла грозить смертная казнь, поражают простотой и незамысловатостью. Основывались они на из рук вон скверном учете и регистрации арестованных, равно как и на надзоре за ними в тюрьме. О таком побеге поведал оказавшийся в бакинском арестном доме летом 1905 г. А. Сухов (Андрей Бакинский). «Помогло нам одно удивившее меня обстоятельство. Никого из нас не сфотографировали. На этом и на записях протокола ареста был основан наш чрезвычайно простой план, немедленно нами выполненный». Состоял


<p>1</p>

Борьба с революционным движением на Кавказе в эпоху столыпинщины. Из переписки П. А. Столыпина с гр. И. И. Воронцовым-Дашковым // Красный архив. 1929. № 3 (34). С. 193–194.

<p>2</p>

Борьба с революционным движением на Кавказе в эпоху столыпинщины. С. 215–216.

<p>3</p>

Там же. С. 128–130.

<p>4</p>

Из донесения заведывающего особым отделом канцелярии наместника на Кавказе полковника Бабушкина в Департамент полиции, 8 августа 1907 г. (ГА РФ. Ф. 102. Оп. 237. ОО. 1907. Д. 5. Ч. 3. Л. 87).