НЕ ВЫПАДАЯ из относящейся ко всему сущему морозной застылости, к передней двери черного БМВ прислонился переживающий не лучшие времена криминальный деятель Максим Капитонов.
За четыре года волос у него поубавилось, подбородок отяжелел, взгляд обрел каменную безысходность; двое подручных Максима, сидя в машине, смотрят на являющиеся их боссом темное пятно и цепляют краем глаза лучащуюся через лобовое стекло светозарность.
Василию Акимову пятьдесят лет. Он вырастил трех детей и отбыл срок за грабеж.
Петру Алимову двадцать шесть. У него нервная чесотка и звание мастера спорта по самбо.
– Что он там стоит? – спросил Алимов. – И так всегда.
– С нами ему не сидится, – сказал Акимов. – Когда мы куда-то едем, он нас еще терпит, а когда машина встает, то и он выходит и стоит. Столько, сколько ему нужно. Сегодня время его поджимает.
– До встречи у нас двадцать минут. И она будет не здесь – минут за десять мы туда доедем, но он может простоять целый час, и мы опоздаем.
– О деле он помнит, – промолвил Акимов. – Если мы не поедем на встречу, то я тебе скажу, что это не из-за того, что он забыл, а из-за того, что он предпочел все отменить – что для нас неплохо. С Максом нас трое, а с «Додом» меньше шестерых не приезжает. Будь Макс прежним, я был бы спокоен – из-за мелочи тот Макс бы не сорвался, и до стрельбы бы не дошло.
– До какой стрельбы? – воскликнул Алимов. – Сейчас уже не стреляют.
– Но ствол ты взял.
– Макс рассчитывает, что он у меня есть, – сказал Алимов. – А есть или нет, Максу должно быть без разницы – сам он пойдет, а нас опять оставит в машине, и мы никаким макаром не сумеем прикрыть его задницу.
Оттолкнувшись от машины, Максим целенаправленно идет к цветочному магазину, выделяющемуся лично для него буйной яркостью среди всего, принимаемого Максимом за блеклость.
На цветы в магазине он не смотрит, работающую там девушку рассматривает с расстояния, словно бы в упор; щуплая Лиза Ильина на мгновение переменилась в лице и зябко передернулась, причиной чему послужил сам мужчина, а не впущенный им с улицы холод.
– Здравствуй, Лизонька, соседка моя и мечта, – сказал Максим.
– Добрый день. Ты за цветами?
– Да вот задумал прикупить себе на могилку: об этом же никто, кроме меня, не побеспокоится. Моя соседка по этажу не исключение, ухаживать за ней – чистая каторга, от запахов цветов она одурела и не воспринимает романтические слова… ну, из меня и прет. Похоже, все-таки психую. Зашел к тебе повидаться, а из головы не лезет дело. Сейчас я сяду в машину и поеду разговаривать с одним важным человеком – с одним… один он не ходит. А я хожу.
– Ты уже взрослый, – сухо сказала Лиза.
– Насмехаться надо мной ты научилась.
– А что? Ты не взрослый?
– Взрослый, – ответил Максим. – Но раз я взрослый, мне требуется женщина. И любая мне не подойдет. Мне требуется та, которую я добиваюсь.
– Твоя настырность удивляет, – процедила Лиза.
– И тебе, Лиза, следует…
– Мне нечем ее вознаградить.
– Как так, нечем, – хмыкнул Максим. – Есть, Лиза, не скромничай… ну да, ладно, обойдемся без пошлостей. Цветы у тебя сегодня сияют. Был удачный завоз?
– Из сказочных оранжерей. С далеких полей, где не встретишь людей.
Четыре года назад.
ПОДЕРГИВАЯ левой рукой верхнюю губу, неподвижный и самодостаточный Глеб взирает на относительно высокую гору. Он стоит в океане цветов, чья богатая расцветка не перетягивает на себя его взгляд, прикованный к чернеющему массиву горы.
За спиной Глеба, приобняв друг друга за плечи, пританцовывают Кирилл Суздалев и Анна Виноградова, симпатичные молодые люди с одинаковыми прическами, приехавшие сюда вместе с Глебом, чтобы активно отдохнуть вне мотелей и толчеи.
День близится к завершению. Цветы без солнечного света пока не остаются.
– Обернись к нам, Глеб! – крикнул Кирилл. – Мы похожи на людей без будущего?
– Вы топчете цветы, – промолвил Глеб.
– Так устроена жизнь, – усмехнулся Кирилл. – Она красивее, чем мы, вот мы от зависти их и топчем.
– Довод, как довод, – сказал Глеб. – Придраться мне не к чему.
– А ты поэтому стоишь? – спросила Аня. – Чтобы не топтать?
– Я не лучше вас – я всего лишь смотрю на гору. Отсюда она не кажется мне высокой.
– Это после коррекции, – заметил Кирилл.
– Глазомера алкоголем? – уточнил Глеб. – Но я, вроде бы, не пил, и если предметы передо мной чем-то искажены, то не выпивкой.
– Наверно, огромными знаниями, – сказал Кирилл.
– В области духа, – улыбнулась Аня. – Причина твоего дикого самомнения именно в этом.
– Ты