ХХХ: Ты тупой идиот. Приходи сегодня на репетицию.
УУУ: Мы сегодня не договаривались. Да и голова ужасно болит после вчерашнего..
ХХХ: Будет еще сильнее болеть, когда мы об нее твою басуху разобьем.
УУУ: Что случилось-то?
ХХХ: Ничего не помнишь? Ты на барабанах (на каждом) написал маркером «йа барабанчег». Да еще так крупно, что теперь все будут думать, что так называется наша группа. И на гитаре –«йа гитарко».
УУУ: Йа кросавчег. Вот значит почему Витек мне смс-ку прислал «Ты труп».
ХХХ: Нет, не только. Мы все утро с Анькиного лба «йа тёлко» оттирали…
(С сайта Bash.im – Цитатник Рунета).
Саня Берестов свалился как снег на голову. Позвонил на сотовый прямо во время открытого заседания ученого совета.
Телефон у пояса задергался и поведал окружающему пространству, что в парке Чаир распускаются розы. Мне жутко нравится эта песня. Я полдня потратил, чтобы выловить ее в Интернете и установить в качестве мелодии вызова.
Вообще-то на таких мероприятиях мобильники рекомендуется отключать. Поэтому дремавшая научная интеллигенция встрепенулась и с негодованием повернула головы в мою сторону. Взгляды выражали единодушное могучее осуждение. Прямо как в новогоднем анекдоте. Когда первого января мужик, еле очнувшись после дикой пьянки, снимает трубку и ядовито интересуется: «Ну и что за сволочь звонит нормальному человеку в шестнадцать часов утра?!»
Копылова строго поправила изящные профессорские очки:
– Евгений Иванович, мы вам не мешаем?
Она мой непосредственный руководитель. Доктор филологических наук с непосильной общественной нагрузкой. А я пока только подаю надежды. Для моих сорока лет это почти приговор.
Я виновато поднес мобильник к уху и быстро проговорил:
– Перезвоню через час. Я на заседании.
Потом демонстративно отключил аппарат и мило улыбнулся коллегам:
– Простите, пожалуйста…
Замдиректора Киреев поспешил вернуть процесс в нужное русло:
– Товарищи, не отвлекаемся. У нас на очереди еще ряд крайне важных вопросов.
Наш директор – академик. Он обретается где-то рядом с облаками. За двенадцать лет институтской работы я его видел всего несколько раз. И то в основном по телевизору. Он там борется за демократию и развитие гражданского общества.
А в институте лингвистики командует его заместитель Киреев. Он только член-корреспондент. Ему за демократию положено бороться гораздо меньше. Его активность бурлит в стенах отдельно взятого академического учреждения.
Как специалист, он тонко чувствует нюансы родного языка. Когда массивная компьютерная барышня Аня ворвалась в его кабинет, размахивая листком бумаги и причитая: «Валентин Сергеевич, у меня совсем маленькая писулька!», он окинул ее оценивающим взглядом и задумчиво произнес:
– Вы знаете – не верю!
Изредка он спрашивает у Копыловой, как идут дела с моей кандидатской. И Мария Степановна сухо отвечает, что я стараюсь.
Хотя на самом деле я никакого особенного старания не проявляю. Диссертация как застряла на полдороге, так больше и не движется. Но, с точки зрения Марии Степановны, Кирееву знать об этом совершенно не обязательно.
Между ними постоянно идет неясная мелкая грызня.
Когда Копылова затеяла выпуск коммерческого словаря, Валентин Сергеевич по-хозяйски пробовал туда вписаться. Но его ловко и почтительно отодвинули в сторону. Сработали невидимые пружины и механизмы. В результате директор подписал обтекаемую разрешительную бумагу, где звонкой фамилии Киреева не фигурировало. Так что он пролетал мимо кассы мелкой посторонней пташечкой.
Умением плести многоэтажные дворцовые интриги Академия наук всегда славилась не меньше, чем остальными творческими успехами. А уж руководящим сотрудникам такой навык можно вписывать в трудовую книжку как дополнительную специальность, приобретенную многолетней практикой. Поскольку ученые споры, от которых напрямую зависят повышение окладов и финансирование проектов, по определению не могут быть бескорыстными.
Замдиректора сделал вид, что не обиделся и стойко пережил отсутствие финансовой халявы. Но теперь с повышенной активностью жаждал выявить в работе Копыловой хоть какие-нибудь моральные изъяны.
В институте рассказывали совершенно фантастическую историю об их ранней юношеской любви. И о роли трагической случайности в ее несостоявшемся развитии.
При советской власти сельское хозяйство постоянно отставало от намеченных плановых показателей. Деревенская молодежь в массовом порядке норовила забросить тяжкий крестьянский труд. В частности, переехать на местожительство в города или хотя бы поселки. Мало кому хотелось всю жизнь рубить дрова, таскать воду из колодца и бегать по нужде в уличный сортир. Не говоря уже об отсутствии театров или музеев. И патриотичные кинофильмы типа «Свинарка