Я обречённо кивнул, свободной рукой передал ему мешочек с деньгами и приказал слуге проводить лекаря до ворот. А когда мы с Ужиком остались одни, я сел у его шипастой морды и натуральным образом закручинился…
Конечно, давать будущему боевому дракону имя «Ужик» – это верх глупости. Но когда он пять лет назад вылупился в подвале моего замка, то как иначе было назвать ту худущую облезлую змейку с тонкими, почти бумажными, лопушками крыльев? А теперь, пожалуйста, получите и распишитесь крестиком: неудачное имя всё-таки накликало на себя беду!
И ведь говорил же я ему, чтоб в грозу не летал!? Нет, как же, не послушался, полетел. Ну и получил стрелой гнева господня прямиком по рогатой башке! Потом еле нашли его: лежал за Буковой Падью, сопя ноздрями и распространяя запах грозовой свежести. Хорошо, что ещё на лужок приземлился, а не пропорол себе брюхо (есть там у него слабое место) верхушками деревьев. Мне тогда пришлось собрать в округе всех мужиков с лошадьми и всю пеньку, чтоб до замка эту тушу дотащить. Целую седмицу с ним валандались. А столько людей и скотины надорвалось да покалечилось, лучше и не вспоминать! В общем, одни убытки.
Но с этого мои несчастья только начались. Когда бедный Ужик пришёл в себя, то он напрочь отказался использовать крылья для передвижения, а огонь для нападения и защиты, – эти, казалось бы, неоспоримые блага, дарованные драконам природой магического мира. Вместо всего этого мой верный Ужик стал… прыгать! Он разнёс в щепки добрую половину построек внутри двора, пока, разогнавшись, не смог-таки запрыгнуть на верх крепостной стены. Там он, кроша каменные зубья, расположился поудобнее, замер и стал пытаться языком заглотить пролетающих мимо воробьёв и ворон! Глядя на всё это безобразие, начальник моей замковой стражи, ошарашенный как и все, смог лишь хрипло выдавить: «Ну, чисто как лягуха».
И правда, сходство в повадках было налицо. Только вот длина языка у драконов невелика, а скорость реакции, наоборот, великовата, да и птицы старались держаться подальше от сбрендившего гиганта. Ужик и сам довольно быстро понял безуспешность затеи и, смекнув что-то в своём раздвоившемся сознании, перелез на внешнюю сторону стены. По ней он, пробороздив стальными когтями вековую кладку, спустился на землю, одним махом преодолел ров и запрыгал по направлению к соседнему леску. Это была безумная картина – громадина весом в десять гружёных телег, прижав крылья и нелепо дёргая хвостом, оставляла после себя вмятины на поле.
От бессилия и стыда я, отпрыск славного баронского рода, готов был тогда провалиться сквозь землю! Ведь что такое в наше время огнедышащий боевой дракон? Это разящая мощь! Это неотвратимость возмездия! Это страх вассалов и уважение от других сюзеренов! А у меня теперь что – боевая квакша, которая только и может, что задавить противника весом, если до него, конечно, допрыгнет?! И бог с ним, что я уже стал посмешищем во всех окрестных землях, хуже было другое: на границах моего феода снова стало неспокойно. По ночам начались самовольные вырубки леса в той самой Буковой Пади, которую ещё мой прапрадед отвоевал у соседей. Из дальних деревень потянулись ходоки с жалобами на неизвестных разбойников, а проезжающие через мой удел торговцы, словно сговорившись, подняли цены на товары.
В замке дела тоже складывались не лучшим образом: стражники-наёмники уже откровенно глядели на меня сквозь недобрый прищур, а их начальник и вовсе стал туговат на ухо, через раз исполняя мои приказания. И неудивительно, ведь их жалование за последний месяц я спустил на кучу шарлатанов с дипломами драконопатов.
Но и страх быть зарезанным ночью собственной охраной не был последней каплей в чаше из бед, вылившихся на мою голову. Дело в том, что Ужик, перевоплотившийся в лягушку, умудрился настроить против себя и моих крестьян. Как и положено земноводному, дракон в качестве места обитания выбрал чистое лесное озерцо, в котором отлёживался часами. Там он быстро пожрал всю рыбу и, не находя больше другого пропитания, каждый день возвращался к замку на кормёжку. Путь его всегда пролегал через засеянные крестьянами поля, и понятно, что за несколько драконьих ходок туда-сюда посевы эти понесли невосполнимый урон. Более того, грязь, которую Ужик постоянно таскал на лапах и брюхе, привела к тому, что живописное озерцо стало стремительно заболачиваться.
Когда я с отрядом пару дней назад ходил в деревню за десятиной, то в поведении крестьян уже чувствовалось свинцовое недовольство. Я сразу понял, что если не предприму неотложных мер с Ужиком, то зимой они всей общиной будут есть, скорее всего, вяленую драконятину, потому что урожая на всех не хватит. И эта не произнесенная вслух угроза была более чем реальна, ведь сумасшедшего дракона теперь можно брать голыми руками. Гляди, тут как бы волна народного гнева и на меня не перекинулась, как бы крестьяне под горячую руку и меня не сожгли вместе с замком!
А ведь я всегда был добр с подданными: мужиков от скуки не порол, девок из похоти не портил. Да и Ужика раньше мои люди уважали и побаивались, особенно после того