© С. Трушников, перевод, 2021
ISBN 978-5-0055-0700-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Введение
Настоящая книга продолжает перевод решений Федерального Верховного суда Германии (далее – ФВС Германии) по гражданским делам, принятым в 2020 г. (первую книгу см: Решения Федерального Верховного суда Германии по гражданским делам в 2020 г.: 1—10. – М.: Издательские решения, 2021). В качестве кассационной инстанции судом рассмотрены актуальные споры в области договорного, вещного и деликтного права.
При отборе судебных актов за 2020 г. особое внимание было уделено судебным актам, предметом которых является анализ фактических обстоятельств дела применительно к принципу добросовестности (True und Glauben).
Согласно утверждению Рене Давида, немецкая пословица XVI века гласила, что «юристы – это плохие христиане» (см.: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности: пер. с фр. В. А. Туманова. – М.: Международные отношения, 1999. С. 32). В условиях, когда на территории немецких княжеств в то время, с одной стороны, все еще мог применяться древнегерманский институт вергельда (денежной компенсации за причинение ущерба), а с другой – казуистика письменного следственного судопроизводства не оставляла шанса на состязательность, христианские ценности, безусловно, казались современникам более справедливыми.
В Германском Гражданском Уложении (далее – ГГУ), вступившем в силу на рубеже XIX—XX веков принцип добросовестности стал одной из «заповедей» немецкого гражданского права, которая лишила основания для обвинений юриспруденции, подобным упомянутой выше пословице XVI века. Согласно §242 ГГУ «должник обязан осуществлять исполнение добросовестно, как это требует обычаи оборота». Поразительно, насколько одно лаконичное положение закона, вобрав в себя должную степень абстрактности, в состоянии управлять конкретными цивилистическими институтами и задавать стандарты поведения участников гражданского оборота.
В литературе на русском языке самым полным сравнительно-правовым исследованием принципа добросовестности в ФРГ и РФ является работа К. В. Нама (см.: Нам. К. В. Принцип добросовестности: развитие, система, проблемы теории и практики. – М.: Статут, 2019. Научную работу на соискание степени доктора юридических наук «Принцип добросовестности. Основы теории и правоприменения в контексте немецкого правового опыта» см.: https://www.hse.ru/sci/diss/428825373).
Как справедливо отмечает автор исследования, данный принцип носит во многом декларативный характер, однако применение данного принципа позволяет привести весь массив позитивного гражданского права в соответствие с «духом закона», обеспечивая внутреннее единство права. При этом отечественными цивилистами указывается, что в обязательственном праве принцип добросовестности в динамичном плане позволяет в рамках развития судебной практики выводить все новые и новые конкретные правила поведения, формально не закрепленные в законе или в договоре (см.: Комментарий к гражданскому законодательству Глосса: Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к ст. 307‒453 ГК РФ. С. 42: https://m-lawbooks.ru/index.php/product/book_1).
Какие примеры применения принципа добросовестности в немецкой правоприменительной практике нашли отражение в сборнике решений ФВС Германии за 2020 г.?
Во-первых, это утрата заемщиком по договору потребительского займа права на отмену договора, когда при наличии формального основания данное право недопустимо долго – по делу 5 лет – не использовалось им после исполнения договора (см. решение №12, бн. 12,15,17).
Во-вторых, это исключение нарушения добросовестности, когда несмотря на истечение исковой давности по требованиям заказчика подрядчику запрещается требовать оплату выполненных работ при условии, что имеется недостаток результата данных работ (см. решение №13, бн. 23,24).
В-третьих, это учет принципа добросовестности при определении действительной воли участника при обещании приданого, которое как самостоятельный правовой институт неизвестен немецкому праву. Одновременно с этим указывается, что при реальном дарении и уже исполненном обещании дарения необходимость в защите дарителя от поспешности отсутствует, поскольку для него является достаточно очевидным фактическое отчуждение дара посредством одностороннего пожертвования. В таких случаях правовая стабильность не может обременяться возможностью истребования уже переданного дара (см. решение №14, бн. 21, 37).
В-четвертых, это учет принципа добросовестности для вовлечения третьих лиц в круг субъектов, интересы которых подлежат защите контрагентом в рамках договора о возмездном оказании услуг (см. решение №15, бн. 7,12,16).
В качестве дополнения к переводу решений ФВС Германии в настоящей книге прилагается материал о немецкой правоприменительной практике привлечения к гражданско-правовой ответственности за ущерб от использования пиротехники на футбольных матчах. В целом урегулирование вопросов ответственности за нарушение правил проведения