Я хотела ответить, я должна была ответить! Прежде, чем он смолкнет где-то вдали… Но неведомая сила будто бы сковала мне уста.
Затем я почувствовала, что лежу. Лежу на твёрдой поверхности, закрыв глаза. Ухо и правая щека касаются пола – не холодного, и не тёплого, немного пыльного и грязного. Слышались тихие шорохи, возня. Кто-то потормошил меня за плечо: сперва осторожно, затем посильней.
– Бести, что с тобой?
Ах, я бы и рада ответить тебе, дружище… Но вот нет во мне сил сейчас говорить.
В руке очутился некий круглый предмет. Кто-то придерживал его сверху, чтобы тот не вывалился. От предмета исходили лёгкие, пульсирующие волны тепла. Входя в резонанс с ударами моего сердца, они распространялись по всему телу.
Волны дошли до век, и я приоткрыла глаза. Первое, что я увидела, была трёхпалая оранжевая ладонь, одетая в чёрный рукав. Именно она придерживала серый круглый медальон, лежавший в моей руке. Оранжевая трёхпалая ладонь…
– Рыжик…
Волны тепла начали угасать.
– Бести, это ведь ты? – вновь спросил знакомый голос. – Что с тобой?
Голос стал намного чётче и реальнее. Уже не казалось, что это сон. Я попробовала ответить:
– Рыжик, откуда… Что?..
Но язык еле ворочался. Не хотелось шевелиться вообще. Всё затуманивалось. Я закрыла глаза, чтобы сберечь силы, и в этот же момент волны от медальона полностью угасли. Я провалилась в сон.
Когда я проснулась, то заметила, что меня накрыли мягкой, приятной, тёплой тканью и даже заботливо подоткнули её под бока. Было очень уютно, если не считать, что спина и ноги уже ныли от долгого лежания на твёрдой поверхности. Мне вдруг вспомнилось, что нищие, постоянно ночующие на земле, со временем привыкают к этому настолько, что обычные кровати кажутся им чересчур мягкими и роскошными.
Но нет, спать на земле я не привыкла, и сейчас, если честно, очень жалела об этом.
Открывать глаза и подниматься не хотелось, несмотря на ноющее тело – оставалась небольшая слабость. Потому я просто лежала, ощущая щекой мягкую материю, согревающую меня, и вдыхала запахи. Пахло землёй и ещё чем-то знакомым. В стенах журчала вода, а рядом кто-то тихонько посапывал. Я догадывалась кто. Я улыбалась.
Полежав немного и окончательно проснувшись, я всё-таки открыла глаза и огляделась. Было темно. Горел небольшой огонёк. В помещении (а мы были в помещении) плясал на стенах слабый, желтоватый, но такой знакомый призрачный свет, чьим источником было вовсе не пламя. В метре от меня, прислонившись к стенке, прямо на полу сидела тёмная фигура. И она не шевелилась – видимо, спала.
Ткань, укрывавшая меня, оказалась чёрным пальто, сшитым из неизвестного мне материала – что-то вроде толстой фланели. Я приподнялась на локте (спина передала «привет» сильным спазмом). Пол подо мной был деревянным, немного покрытым песком (видимо, принесённым на чужих ногах) и стало понятно, как это я не застудила себе что-нибудь жизненно важное. Например, хвост. Всё-таки дерево менее злое в этом плане, чем камень, хотя и не менее твёрдое.
Комнатка, где я очнулась, оказалась небольшой. Воздух был сухим и тёплым от горящего пламени, но лёгкие сквозняки, пробиравшиеся извне, свидетельствовали о том, что снаружи было отнюдь не так тепло, как здесь.
Пламя горело за решётчатой дверцей печки наподобие буржуйки, и уже догорало. Решив, что на сквозняках лежать без обогрева скоро станет некомфортно, я всё же подняла свою несчастную тушку, чтоб подкинуть в печь немного топлива. Стараясь не разбудить спящего – а то был, конечно же, Рыжик, я не сомневалась в этом – я тихонько пробралась к печке.
Тело было, простите, как с похмелья. И голова тоже. Кроме того, очень хотелось пить. Рядом с печкой стояло чёрное металлическое ведро, внутри которого лежал уголь. Присев на колено перед печкой, левой рукой я потянулась за ведром, а правой, не задумываясь, взялась пальцами за ручку печной дверцы:
– АР-Р-РЧ!!
Дура! Конечно, она горяченная – жáра не чувствуешь, что ли? Отбросив брякнувшее ведро, я зажала обожжённые пальцы и зажмурилась от боли. И в этот момент окончательно проснулась. И, конечно же, не я одна.
– Ой!
Рыжик подслеповато щурился не проснувшимися глазами. Да, дружище, и я тоже не люблю, когда так вот внезапно будят. Прости, глупо получилось…
– Привет, Рыжик, – произнесла я, совершенно непринуждённо, будто бы я обращалась сейчас, например, к Жёлтому, а не к своему воображаемому другу.
Но голос был хриплым после сна, и слово «Рыжик» у меня не получилось.
– Бести, ты меня напугала, – сонно пробормотал он. – Что случилось, ты обожглась?
– Ага. Да ничего, сама виновата – думать надо, прежде чем за горячее хвататься.
Рыжик улыбнулся. Наконец-то я рассмотрела его лицо,