Крякнув по-стариковски, взял со стола спелый помидор, поднося к лицу Аркадия.
– Молодому организму надо хорошо кушать! Иначе у вас не будет сил на жизнь! Поверъте, я знаю, шо говорю! Слезайте со своей полки и садитесь к мине поближе.
Аркадий по-молодецки спрыгнул вниз, присаживаясь за столик напротив соседа по купе, напоминающего ему сказочного старика Хоттабыча.
– Скажу вам откровенно, – произнёс Хоттабыч, почесывая макушку, – я не специально, но таки за вами наблюдал. Ви вчера, как только вошли в купе, сразу забрались на полку и проспали почти двенадцать часов! В молодости я тоже любил поспать, хотя било не до сна. Ми с братьями с утра до ночи работали с папой в нашей галантерэйной лавке. Потом, когда случилась рэволюция, с ней вместе случилось много неприятностей. Лавку разграбили, а шо не винесли сожгли. Отца растрэляли, как врага народа. Шо рэволюции сделал простой еврэйский галантерэйщик, скажите мине, пожалуйста? Из квартиры нас вишвирнули на улицу, как старую трапку на помойку, и ми всю зиму прожили в холодной, заброшенной землянке на окраине Одессы. Думаете это кого-то волновало? Таки уверяю вас нет! Но ми вижили! Наша дорогая мама была сильной женчиной. Она работала с утра до ночи на что и на кого попало! Ми с братьями решили помогать маме. Спрашиваете «как»? Шо ви знаете, молодой человек, о тех врэменах? – старик покачал головой. – Вейз мир! Боже мой! Конечно, ми воровали. Шо ви скажите, когда узнаете, шо ми воровали? – задал старик вопрос. – Азохен вей! Овощи с чужих огородов! – он подпер голову кулаком. – А ви подумали, шо ми воровали деньги на всякие цацки – пэцки? Так слушайте сюда! Когда об этом узнала наша мама, она взяла в руки отцовский ремэнь и сильно отлупцевала им наши жопы, – старик вздохнул, невольно почёсывая нижнюю часть спины. – Ночью она долго плакала, уткнувшись лицом в подушку, шоб никто не видел её слёз. Но ми все понимали. Наша мамочка никогда не жаловалась на свою нелегкую судьбу. Ей сейчас девяносто три года, – он улыбнулся. – Она живёт со мной, моими дитями, внуками и всем нам дает «прыкурить», поверъте Савве.
Аркадию нравился старик. Он с упоением вслушивался в родной одесский говор.
– Шо вам на миня смотреть! Кушайте уже! – возмутился старик, глядя на Аркадия, застывшего с куриной ножкой в руке. – Или ви стесняетесь? – спросил, приподнимая брови домиком. – Кого вам стесняться? Миня? Если вам бэспокойно, шо я остался голодным, то не мэчтайте! Конечно я ел. Жена моего брата, у которого я бил в гостях, пусть она будет здорова, хорошая женчина, – он воздел ладони вверх, – дала мине в дорогу столько еды, шо её хватило би добраться до Сахалина и на обратно тоже! Сколько старику надо кушать? Бросьте, ваши глупости. «Человэк человэку – человэк, прэжде всего, потом – товарищ и брат», – говорил мой покойный папа. Я уже старик, а его слова запомнил на всю жизнь. А ви, простите, куда едите?
– В Одессу, – ответил Аркадий с набитым ртом.
– Так, шо вам молчать, как риба об лёд! И мине туда же! Разрэшите прэдставиться, – произнёс, протягивая Аркадию сухую ладошку. – Савва Лейбович Шлеймех. Скажите, ви похожи на папу или маму? Кого ви мине всё врэмя напоминаете? Вспомнил! – он стукнул ладонью по столу. – Я видел вас на Молдаванке с немолодой, но на вид очень приличной женчиной! Это била ваша мама?
– Нет, – промычал Аркадий, жуя.
– Нет? Шо нет? – воскликнул старик. – Это били не ви или вам трудно погулять с мамой?
– Я давно не был в Одессе.
– А-а, … это меняет дело. Ви мине начинаете нравиться, молодой человек. У вас в Одессе родственники или ви едете, как турыст, посмотреть наш удивительный город?
Аркадий улыбнулся, называя имена знакомых с детства людей.
– Тётушка Маня с улицы Чичерина? Какая прэлесть! – воскликнул радостно Савва Лейбович. – Одесситу не знать тетушку Маню! Значит, ви чуточку одессит. Ви знаете кем была многоуважаемая Мария Ароновна до того, как стала родной тётей всех одесситов? Она работала в Красной милиции – секрэтаршей самого главного чекиста города, не про нас будет сказано. Большой фигурой в Одессе била Маня! И хотя она родилась в Полтавской губэрнии, эта женчина одесситка больше всех нас вместе взятых. Я вам расскажу за одну из наших встрэч. Ми с ней встрэтились, когда я пришёл навестить старого друга, с которым так много перэжили вместе, шо не дай Бог вам знать. Слушайте сюда. Захожу во двор, навстрэчу мине идёт многоуважаемая Маня.
– Савва, – говорит, – ви только посмотрите на моих соседей! Эти шлимазлы опять занавэсили окна. Шо им скрывать за сраными занавэсками?
Я культурно, чтобы не дай бог не обидеть женчину, спрашиваю:
– Уважаемая, Мария Ароновна, шо оно вам болит?
Она на миня так посмотрэла! – старик прижал руку к груди. – Хочу