как и огонь, прибой, и звёзды в небе, -
разбудят настоящее познание в тебе…
И лишь увидев контур – горизонт событий,
в тумане будто, различив обитель,
– вот истина! Лишь руку протяни!
Но не коснуться, сколько не беги…
Словно мираж, висит над горизонтом,
– игра, меж теменью, и солнцем…»
Судьба
То, что лист упавший с дерева, упадёт именно в том самом месте, предначертанном ему всеми обстоятельствами…, плотностью, и влажностью воздуха, собственным весом, ветром и т. д., – не вызывает сомнений. Но то, что человеческая судьба – непредсказуема, и изменчива…, что личность имеет право на произвол, и его судьба, никак не предзнаменована…, в этом, также нет сомнения, у всякого обывателя.
Чем же отличается судьба упавшего листа, от судьбы человека? Волей, разумом, стремлениями, и желаниями…, его сложной духовностью, наконец? Да, безусловно… Но это, лишь усложняет его положение…, но никак не абстрагирует, от общего контента мироздания…, никак не выводит его, на абсолютно иной уровень…, и не наделяет особыми свойствами, кардинально отличимыми, от положения того же упавшего листа.
Также, как движение бильярдных шаров на столе, абсолютно предопределено, и никакой произвол не может изменить сетку их, будто бы хаотического движения…, так и судьба человека, находящегося в «обойме себе подобных», и обладающего собственной внутренней «кинетической энергией», – предначертана, и необходимо фатальна.
Всякая очевидность, и неоспоримость, являются таковыми, только для тебя, и ни для кого другого. И то, что таковые часто переплетаются, и звуча в унисон в различных разумениях, – резонируют, и заставляют верить в некий единый осмысленный паритет мироздания, есть лишь продукт, стремящихся к согласованности, индивидуумов…, жаждущих объединения молекул…, не взирая ни на что, ищущих сцепления…, для образования более мощной, более выживаемой единицы. И ради этого, отбрасывающих всякие противоречия, дабы не заблудится, и не остаться в абсолютном одиночестве…, в котором весь мир, становится необходимо враждебным…, и своей опасностью, – страшит самое отчаянное сердце!
И мы готовы нивелировать, и даже упразднять все возникающие противоречия…, мы боимся собственной индивидуальности так, как боимся абсолютного одиночества, (кстати сказать, единственно коему свойственна свобода). Мы даже готовы причислять одиночество – к злу…, и тем самым, выводить за рамки, и с помощью пропаганды навешивать ярлыки на всё, что, так или иначе, ведёт себя независимо, индивидуально, и контрсоциально.
В мире, действительно нет, и быть не может никакой вины. И та ответственность, что отяжеляет сердце, в тоже самое время, даёт пищу для гордости…, этой Величайшей Стихеи человеческого мышления, – есть, лишь суть аффект воли.
Наш разум полагает, что ему подвластны аспекты этой воли…, и он, опьянённый сознанием власти, начинает стегать шомполами свою собственную совесть…, находя в армии своей воли, «слабые подразделения» …, и даже готов казнить каждого десятого, из общего войска…, дабы его плоскость осознанности, и его власть, – не подвергались сомнению.
И слабость, и сила, – вне морально-этического бастиона мировоззрения, имеют право на собственное существование. Тот, кто смотрит с высока собственной силы – на слабость, сам является слабым. Ибо его апломб держится, лишь на собственном взгляде, на сравнении, – лишь по отношению…, лишь имея, как пример, пред собой эту слабость.
Сила же вообще, – такая же химера, как и слабость вообще…, такая же ошибочная константа, что наделяет одни вещи – произволом, а другие полной зависимостью. Одно, относит ко злу…, другое – к добру. Всё абсолютно самостоятельное…, самоценное, и самодостаточное, – такая же иллюзия, как и всё зависимое, и абсолютно подвластное.
И всё это, нам нужно только для того, чтобы иметь под ногами, хоть какую-то более-менее твёрдую почву…, либо цель для поиска таковой…, и для того, чтобы находить пенаты, для ощущения собственного Величия…, или ничтожества. И то, и другое, – настолько же относительны, насколько относительны понятия злого, и доброго. И даже самое последнее чувство ничтожества, подчас, даёт больше для человеческого сердца, чем самое неоспоримое Величие…
Тот, кто любит летать, редко ищет твёрдую почву. Ведь она, – только мешает ему, расправлять свои крылья. Висталь стал Херувимом тогда, когда перестал искать твёрдую почву под ногами. Когда, даже такая «железобетонная химера» как истина, перестала прельщать его…, и он глубоко осознал всю несостоятельность, и главное, тщетность поиска таковой, в этом бушующем мире. Когда всякое заблуждение, стало для него, не меньшей ценностью, но даже более того…, ибо предполагало главную константу настоящего ума – угадывание.
Человек – знающий многое, и систематизирующий в себе, эти знания – грамотный человек. Человек – угадывающий, способный к собственным умопостижениям, а равно, и заблуждениям – умный человек.
Только человек-угадывающий, способен на гениальность.