Старушка подошла седая,
И на колени молча стала,
Крестясь и горестно вздыхая.
Кем же была для генерала
Старушка раньше в жизни светской?
Быть может, просто лишь знавала,
Или любила безответно?
Никто не ведал. Та ж молилась,
И слезы горькие печально
Из глаз старушечьих струились,
И дымкою парила тайна…
Потом с колен тихонько встала
И, подойдя к венкам роскошным,
Свой венчик маленький достала
И положила осторожно.
То был венок из незабудок.
Средь благородных всех соцветий
Казался он чрезмерно хрупок,
И мал, как слог у междометий.
Он простоты своей стеснялся,
И ежился, как гость незваный,
Который, хоть и задержался,
Но был пришелец нежеланный.
Ах, незабудки-незабудки,
Небесной сини отраженье,
Вы возвестили в те минутки
Безвестной памяти вторженье!
Найдется ль средь грядущих суток
Какой-нибудь приятель милый,
Чтоб положил из незабудок
Букетик на мою могилу?
ПЕРСТЕНЬ ГОСУДАРЯ
(Гибель Войкова)
Перстень Государя он носил на пальце,
И рубин, как капля царственной крови,
Опьянял убийцу, снявшего с Страдальца,
С длани Государя, талисман любви.
Иногда по пьянке перстнем он хвалился,
Вспоминал, как «выли» Дочери Царя,
Как штыки кололи, кровью пол залился,
Бойню сотворили, яростью горя!
Как потом сжигали, расчленяли трупы:
«Кислотой снабдил их, между прочим, я!
А народ российский в сказки верил, глупый,
Что убит Царь только, а не вся Семья!»…
Стал полпредом в Польше этот клоп террора,
Выкидыш крамолы и палач Царя,
Из таких, как Войков, состояла свора
Главарей России – бесов Октября.
Он не ждал возмездья, верил и гордился,
Что народец сломлен, потеряв Царя:
«Белых разгромили, строй наш укрепился,
Вековое злато продали не зря!»
Пьянство и распутство, почести и слава,
Он – вершитель судеб, революционер…
Вот перрон вокзала. Что тут за забава? —
Видит, как парнишка вынул револьвер.
На него наводит, целится, стреляет.
«За Россию мщу я, за своих друзей!»
Час возмездья пробил, Войков понимает —
Пистолет хватает: «Ну ж, стрельни скорей!».
Только пальцы сжаты. Перстень им мешает.
Почему мешает, Войков не поймет.
Страхом пальцы сводит, он, хотя стреляет,
Но не попадает, и сейчас умрет.
Выстрелы затихли. Раненый смертельно,
Все сжимал в бессилье Войков пистолет.
А из перстня свет вдруг брызнул и нетленный
Он увидел в дымке Царский Силуэт!
Примечание. 7 июня 1927 года на перроне Варшавского вокзала русский патриот Борис Софронович Коверда (1907—1987) совершил акт возмездия за совершенные злодеяния против России, убив одного из палачей Царской Семьи П. Л. Войкова, имя которого до сего дня носят заводы, шахты, многие улицы в России и станция метро в Москве.
По воспоминаниям Григория Беседовского, работавшего с Войковым в Варшавском полпредстве, Войков носил на пальце кольцо с рубином, снятое им с убитого Государя Николая II. Нынешние потомки войковых в последнее время пытаются всячески оправдать его, но многочисленные факты (начиная с причастности его к известным террористическим актам еще в Царской России) говорят об обратном.
ПОБОЛТАЛИ!
По мотивам воспоминаний митрополита Антония (Храповицкого)
Жил некий старец Феодосий
На новгородчине в скиту.
Сквозь мрак житейский, словно просинь,
Дарил он Неба чистоту.
Народ толпился, жаждал встречи.
Чернец из кельи выходил,
И приглашал войти сердечно
В хибарку, где отшельник жил.
Все получали вразумленье,
И разъясняли