– Тогда пока, – произнесла она бесцветным голосом и поспешно отвела взгляд.
Внезапно он резко дернул её за руку – от этого движения рукав её кофты сполз, и он увидел на локтевом сгибе следы от инъекций.
– Ты что, совсем дура?! – он рванул её руку на себя, и вот уже девушка оказалась в его объятиях. – Сколько тебе лет? Тебе же ещё нет и шестнадцати, – на каком-то интуитивном уровне он смог «прочесть» её боль, испытав подобное в своей жизни.
А ещё стало вдруг больно – неужели он достоин только вот такой вот женщины? Кем он будет для нее – объектом спора с подружками, очередной красивой игрушкой в коллекции? Девчонка-то симпатичная, наверняка ей стоит только пальцем поманить, сотни парней будут у её изящных ножек в модных модельных туфельках.
– А тебе какое до меня дело? – Мей с вызовом посмотрела на него. – Ты мне кто – отец, что ли? Мне с головой хватило твоего приятеля с его придирками и нравоучениями, – она попыталась вырваться из его рук, и заметила шрамы на его запястьях. – А сам-то!
– А ты думала, я тут весь такой в шоколаде?! Если заглянуть ко мне в душу, то там можно увидеть такие же шрамы. Я тебе никто, ты права, но, возможно, я могу понять тебя как никто другой, – он порывисто привлёк её к себе и крепко обнял. – Ты не должна продолжать губить себя, торговать своей красотой и подрывать своё здоровье. Ты же ещё почти ничего не видела в этой жизни. Я прошел через всё это, но, благодаря этим людям, я смог начать жить заново.
– Ты? – она несколько раз всхлипнула и подняла голову. – Неужели ты?…
– Ну вот, теперь об этом знаешь только ты. Даже с ними я не говорил об этом… Об этой стороне моей жизни мне сейчас противно и неприятно вспоминать – они знают только, что жизнь моя была безрадостной, но об этих её подробностях я не могу говорить. Я пытался выжить, но, кроме собственного тела, у меня не было тогда ничего. Мне приходилось спать с женщинами за деньги и делать ещё много чего, о чем не принято говорить вслух. Однако если это заставит тебя задуматься о своей собственной судьбе, то я могу тебе рассказать, как это – быть изнасилованным в нежном детском возрасте или корчиться от ломки в вонючем подвале… – и снова накатила волна грязи и смрада, он снова ощутил всю мерзость и всю тошнотворность тех дней, точно он сам был комком напрягшихся нервов и сгустком грязи.
– Не продолжай… не надо… – девушка приложила палец к его губам, – Это же причиняет тебе боль…
– Это часть моего бытия. Мне от этого не уйти и не забыть, – тихо ответил он.
Что же могло приключиться у этой девочки, что она стала такой? Ему было страшно и больно видеть её вот такой – совсем ещё юную, но уже разочаровавшуюся в жизни, принявшую жестокость и цинизм, но сильнее всего было то негодование и тот гнев, что охватил его по отношению к тем, кто довел её до такого состояния – он ещё даже не знал их, а уже ненавидел и готов