Брать зимой крепость, окружённую двойными стенами, было явной авантюрой и после недельного стояния и небольших стычек с бухарцами, Черняев принял решение отходить. «Он предпочёл пожертвовать своим именем, но не кровью солдат», – пафосно писал об этом эпизоде современник.
Эта неудача, а также неприязненные отношения Черняева и Крыжановского, и привели к тому, что «Лев Ташкента» был смещён со своей должности и отозван в Петербург. При слоне состоял меднокожий лагорец, с которым Пашино, тут же вступил в беседу. Разговор шёл на персидском языке, и Пётр узнал, что вожак слона восемь лет назад был подарен англичанам и кашмирскому магарадже, затем им отправлен в подарок владыке Афганистана Дост-Мухаммед-Хану, а тот переподарил его своему соседу, бухарскому эмиру. Все эти переселения слон совершил вместе со своим вожаком. На вопрос Пашино, чей он подданный, лагорец, к удивлению Петра, ответил:
– Я подданный Белого царя.
Комендант форта, после перевода ответа, также удивился и стал требовать объяснения, полагая, что тот или когда-нибудь попал в неволю, иди попросту авантюрист из персидских провинций Закавказья. Оказалось, всё проще.
– Я был английским подданным, – сказал слоновий начальник – и меня со слоном подарили магарадже, я стал его подданным. Потом был нукером Дост-Мухаммед-Хана и Эмира, а теперь я слуга Белого царя. Однако, ни слону, ни его вожаку не удалось побывать в Петербурге. Через некоторое время экзотический подарок был возвращён эмиру.
Что касается задержанного в Бухаре русского посольства, то после ряда поражений, нанесённых генералом Романовским бухарским войскам, эмир его отпустил с миром. Позже, в 1870 году, Струве вновь побывал в Бухаре в качестве посланника. Впрочем, это уже совсем другая история. А мы возвращаемся к нашему герою.
Наконец, долгая дорога через степь осталась позади и перед путниками показалась долгожданная цель путешествия – Ташкент. Столица Туркестана, поразила Пашино, уже при въезде, о чём он поведал в своих заметках:
«День был очень жаркий, солнце палило, как в июле в Петербурге.
– Да скоро ли же будет Ташкент?
– Да замолчи ты, тюря! – отвечал мне киргиз ямщик. – Вот сейчас, как с горки спустимся, и увидишь Ташкент. Гнать я не могу: лошади устали. Господи, да скоро ли, думалось мне, и я томился с детским нетерпением увидать его поскорее.
– Анду (вот) Ташкент, – сказал ямщик, обращаясь ко мне, когда мы начали спускаться с горы. Где же Ташкент, подумал я, тут ничего нет, кроме бесконечного сада. Я сообщил ямщику мое недоразумение, и оп расхохотался.
– В садах-то и есть дома, – сказал он, и долго после этого смеялся.
Действительно,