Скорее всего, корень этой ностальгии в том самом времени, когда мы делали главные свои открытия, впитывая истины, формировавшие наше последующее бытие. И живы были самые дорогие и родные люди. Были по-настоящему живыми и полными надежд и мы сами.
И каждой бессонной ночью, вновь и вновь мы будем искать путь вспять, к безмятежным истокам своим, к своим причинам, в край невинных забав и простых решений, к бескрайнему морю бесконечной жизни. Чтобы что-то важное понять и поправить, предотвратить или напротив – позволить. Чтобы бесплотный и невесомый солнечный зайчик подарил то самое простое детское счастье, не зависящее от таких громоздких и ненужных вещей этого грубого и опасного взрослого мира…
Все мы родом из детства. Может быть, стоит почаще смотреть на мир ясными глазами ребёнка, видевшего невидимое, верившего в сказки и обещания. Чтобы самым большим страхом была боязнь темноты. Темноты в наших душах и помыслах.
Не выключайте Свет.
Июнь 2020 года. Иркутск
Безмятежник
Чувство банально по своей природе.
Это низший природный элемент,
пошлый атрибут обыденности.
Когда меня обуревают чувства,
я превращаюсь в форменного
идиота.
«Вот бы стало любить только ту…»
От исчезновения одной- единственной женщины
в мире не остановится ничего, кроме сердца
одного- единственного мужчины…
Вот бы стало любить только ту,
Что излечит в груди нищету,
Не загонит рабом под пяту,
И плевать, сколько тыщ на счету…
Вот бы стало любить только ту,
Что в душе бережёт доброту,
Провожая, целует: «Я жду»,
От чужих бережёт наготу.
Вот бы стало любить только ту,
Что надёжна и в райском саду,
И в пугающем жарком аду,
И в ломающем лодки быту…
Вот бы стало любить только ту,
Что несёт в этот мир красоту,
Воплощает в насущность мечту,
С кем и радость делить, и беду,
Вот бы стало любимым быть той,
Что, как птица, живёт высотой,
Чья душа не бывает пустой,
И считается всеми святой…
Но, в горячке дурной суеты,
Где сердца – разводные мосты,
Все такие, как я и как ты:
Не найти обоюдной четы.
Вот бы смог человеческий вид
Их, как ветви, друг к другу привить,
Чтобы:
Сердце-один оживить,
Сердце-два перестало кровить…
«Я молодой, приветливый, нахальный…»
Я молодой, приветливый, нахальный,
Я птица в бутафорских облаках —
Талантливый студентик театральный,
И не звезда подмостков. И пока
Мне хочется веселия и браги,
Погожего весеннего денька,
И чтоб моя соседка по общаге
Взглянула на меня не свысока.
И, милостью высокого посыла,
Которой жив несовершенный свет,
Меня на ужин в гости пригласила,
Но я согласен даже на обед:
Мои мечты – не жаркие ладошки,
Не жгучий взгляд и строгое каре,
А сковородка жареной картошки,
Из-за двери струящая амбре…
Когда я стану зрелым и маститым —
Звездой афиш у театральных касс,
Всегда в себе уверенный и сытый,
С волшебной грустью вспомню, и не раз:
Ах, как же так досадно, на картошку,
Сместил акцент я в плутовском антре.
И упустил – и жаркие ладошки,
И тайну глаз, и строгое каре…
«Они уходят. Смерть во всём права…»
Да, человек смертен,
но это было бы ещё полбеды.
Плохо то, что он иногда внезапно
смертен, вот в чем фокус!
Они уходят. Смерть во всём права.
Пусты места. Как омут окна: тьма лишь.
И правильные формой острова
Горбатят щедро вширь районы кладбищ.
Восток