ISBN 978-5-0053-5511-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От авторов
Друзья! Перед вами вторая независимая часть историй про мудрых родителей и сложных подростков. Труд коллектива авторов, среди которых есть психологи, учителя и просто неравнодушные родители.
Все мы постарались окунуться в мир взаимоотношений с подростками и через художественные образы, в которых много житейских реалий из нашей собственной жизни, донести до читателя веру в мир и дружбу поколений.
И не смотря на то, что речь в этой книге идет о подростках, рассчитана она на взрослых. Ибо только взрослые, когда-то тоже бывшие подростками, могут показать своим детям, как наладить мир в душе, семье, а значит, во всем мире.
Евгения Хамуляк
«Неудобные дети»
«Плот или байдарка»
Глава 1. Сумбур в голове. Хаос в жизни
Мария Карловна сидела за столом, на котором были разложены фотографии мужчин: четверых сыновей и мужа. В комнате стояла полутьма. В этой части дома сейчас никого не было. Женщина смотрела на фотографии так, будто видела изображенных на них людей впервые.
Несколько раз Мария Карловна закрывала ладонями умело накрашенные глаза и горько плакала: по-женски тяжело, со вздохами от отчаянных, заглушенных в большой груди истерик, особенно когда взгляд падал на фото младшего сына Шурика. Затем немного успокаиваясь, она отделяла его фотографию от других, клала на конец стола, а потом, будто скучая, опять возвращала его в общий ряд, на первое место.
Ее крупные красивые руки, как и положено рукам врача акушера-гинеколога, ухоженные, но с коротко стриженными ногтями, не могли наиграться в эту игру с фотографиями. Со стороны это походило на сумасшествие.
В голове же происходили другие игры. Игры разума.
Несколько часов назад Мария Карловна вернулась с семинара по семейной психологии. Его вела какая-то молоденькая татарочка, худенькая, как тростинка.
– Рожать такой сложно будет самой, – сразу подумала Мария Карловна, глядя на узкий, мужского строения таз психологини. Еще ее смутило, что она – именно татарочка, хотя в их городе проживало много татар: и религиозных, и не очень. Эта была не очень, слава Богу. Современная такая, кроме разреза глаз больше ничего и не выдавало другую кровь. У Марии Карловны были предубеждения насчет всех религиозных, а также национальных меньшинств. Хотя в своей работе она никаких различий для женщин не делала. Перед светом новой жизни все равны. Но она не хотела, чтоб ее уму-разуму учили по каким-то неведомым канонам, которых она не ведала и не разделяла.
И еще возраст смутил. Хотя Галя, секретарь с работы, которая ее, собственно, и нашла, так как умела пользоваться этими новомодными социальными сетями, предупреждала, что психолог на фотках выглядит молоденькой, но с опытом и рекомендациями.
Но все равно смутило. Тридцать лет?! Что это? В тридцать лет ее Борис Анатольевич, любовничек давний, светило в гинекологии, с кем она тогда в одной команде работала, только уговорил Машу доучиться на врача. А начинала она простой акушеркой, хоть и заменяла старшую много раз и вообще в чрезвычайных обстоятельствах ее всегда вызывали, потому что можно было доверить разные случаи. Поэтому начальство-то и уговаривало доучиться и расти дальше.
В тридцать пять она только обрела себя: настоящий врач с большими руками, способными держать в кулаке лучшую бригаду акушерок, медсестер, а после долгой и напряженной работы еще и семью.
Каждый врач, да и любой занятой человек, зарабатывающий на большую семью, понял бы Марию Карловну, посвятившую львиную долю своей жизни работе, но прозрение, что дротики метались не в ту цель, а драгоценные яйца собирались не в то гнездо, наступило слишком поздно, когда ребята уже почти выросли и некоторые даже вылупились из этого самого гнезда. Кроме Шурика – последнего мальчика.
Мария Карловна опять тяжело вздохнула. Раньше ее никогда не настигало отчаяние, а моментов для этого находилось пруд пруди. И несчастливая любовь с Николаем, и грустные, порой, раздирающие душу расставания с любовниками, и смерти рожениц и детишек прямо на ее руках – такое она принимала близко к сердцу и долго отходила. Но никогда не доходило до точки, когда она готова была покончить жизнь самоубийством. Как сейчас. Еще одна точка, еще один приступ Шурика и… она посмотрела на нож, который также лежал недалеко от фотографий. Ее помощник, ее инструмент, который она часто брала в руки, спасающий жизни, но способный ее лишить… способный избавить ее от вида полумертвого ребенка, валяющегося на полу с перерезанными венами.
Ей не было страшно умирать. Во-первых, плакать по ней особо будет некому. Наверное, даже пациенты будут тосковать больше, чем семья.
Николаю она до лампочки. Последний секс у них был лет пять назад, да и то по пьяни: оба расслабились на свадьбе племянника, и забыли странным образом