– Поговори у меня! – огрызнулся Рёске. Он встал и принял угрожающую позу.
Питер взял кружку теплого чая, конечно же, без сахара – толстяк умыкнул и его – и начал прихлёбывать.
– Вы, майор, похоже, пренебрегли моим предупреждением, когда в первый раз стащили у меня хлеб и масло? Пеняйте на себя.
– А что будет? Рёске сжал кулаки.
– Узнаете.
– И знать не хочу. Ты у меня тут с голоду сдохнешь. Английская…
– Не продолжайте! – Остановил его спокойно Стоун и поднял вверх правую руку. – Насчет вашего любимого животноводства мы уже всё слышали.
– …Свинья! – закончил, тем не менее, Рёске.
Питер выплеснул содержимое своей кружки ему в лицо и другой рукой изо всей силы нанес удар в челюсть.
Реске с грохотом упал на спину, опрокидывая посуду. Сначала Кох и Шнитке, а потом другие заключенные встали, подбежали на шум конвоиры.
– И чтобы больше ничего подобного не было! – Предупредил всех дежурный офицер. – А то – карцер!
Это происшествие оставило неприятный осадок в душе Стоуна, однако пошло на пользу. Во-первых, к собственному обретению уверенности внутри себя, а во-вторых, воровство его пайки со стороны Рёске прекратилось. Да и досталось майору-толстяку по полной программе: хук справа у английского капитана был поставлен профессионально. Но злоба на Стоуна у Рёске затаилась еще больше.
Другой инцидент был связан с сержантом из администрации лагеря. И закончился он гораздо более мирно. Случилось это по причине плохого инвентаря, на почве которого и вышел маленький забавный скандал. В тот день Стоун оставался в лагере и вместе с другими военнопленными расчищал территорию, освобождал её от камня, кирпича и другого строительного мусора. Работа муторная. Затем закладывали фундамент будущего дома по соседству. Таскали носилки с цементом, опоражнивали их в котлован, обливались потом. Копали, рыли новые ямы.
После работы пришло время сдавать рабочие инструменты и Стоун оказался со всеми у хозблока. Перед ним приемщик отказался принимать поломанную лопату у молодого военнопленного и расписываться за нее в журнале учета.
– Ты поломал черенок специально, я не приму лопату, – сказал приемщик.
– Я не ломал, я работал, она поломалась только-что, в самом конце.
– Это не имеет значения, когда, но ты ее поломал, и я не приму.
– Что мне делать? – Арестант был в замешательстве.
– Скажи еще, что она была такой с самого начала.
Так продолжалось более минуты, напряжение росло. Все молчали.
– Забирай лопату и уходи, а мне принеси исправную. И еще, я напишу рапорт, что ты ее нарочно сломал. Следующий…
В разговор вмешался Питер Стоун:
– Вы не видите, что рукоятка гнилая?
– Ты не вмешивайся,