Пролог
I
– Сначала идет зима, потом лето, потом весна и осень. По крайней мере для меня.
Звук ручки, царапающей бумагу, заполнил комнату. Это шелестящее шуршание жутко раздражало, но он подавлял раздражение. Он просто сидел на подоконнике, смотрел в окно и что-то говорил, словом, делал все, что от него ждали.
Ведь от него ждали исповеди. Все всегда хотят одного и того же, для него это было не новостью. Исповедь – универсальный товар для бартера. Его ноздри усиленно сжимались и раздувались, но, кроме этого, ничто не выказывало злость. Одних ноздрей хватило бы максимум на утверждение какого-то возбуждения, бурлящего сейчас в нем. А каких только возбуждений не знает человек в его положении! Совершенно нестабильном и непредсказуемом.
Он попал сюда случайно, как и всегда. И всюду. Всякое место было случайным на его пути. У него во всех смыслах был свой путь. Особая выделенная траншея в запутанных линиях и тропах вселенной. Люди преклонялись перед ним, хотели, чтобы он забрал их с собой, но он не мог.
Он не мог даже ответить на вопрос, где окажется в следующее мгновение. Ученые без конца бились над попытками предугадать его траекторию, заранее предвосхитить очередное появление.
Люди толпами выстраивались в местах, наиболее располагавших к его приходу. Иногда они угадывали, иногда нет. Он взял за привычку просто начинать исповедоваться всякий раз, когда оказывался где-то перед объективами камер или восторженными лицами страждущих слушателей.
В этот раз комната была небольшой и в ней находилось необыкновенно много народа. Это несколько обескураживало, поскольку обычно он оказывался в более просторных и менее людных местах. Сейчас все походило на то, что его появление было точно вычислено каким-то неизвестным ему способом. Оттого теперь он просто говорил все, что придет в голову.
Его исповедь все больше походила на поток сознания, но вряд ли кто-либо из них мог это понять:
– Уже не помню, когда существовал где-то в привычном смысле этого слова. Кажется, что и на свет я появился из ниоткуда в никуда. Просто возник в воздухе, а потом исчез куда-то дальше. Торжество идеи над материей. Но и самих идей уже нет, мыслей и соображений тоже. Одна рефлексия, я только реагирую на ситуацию, а что, спрашивается, еще остается делать человеку на моем месте?
Риторика – лучший друг демагога, это он уяснил уже давно. Внезапно произошло то, чего прежде не случалось – к нему обратились напрямую, непосредственно:
– Извините, пожалуйста, что прерываю, корреспондент газеты «Чередень», наших читателей очень интересует: как вы уживаетесь с этим вашим даром или проклятием, как ни назови?
Он растерялся, никогда прежде к нему так не обращались. В основном лишь выкрики и возгласы, но никакой конкретики, тем более от заранее подготовленных журналистов. А журналистов тут было много. Он вспылил:
– Что вы все тут делаете?! Как вы узнали, что я окажусь именно здесь?! О чем вы мне не говорите?!
Он вскочил с подоконника и кинулся к ближайшему выходу, его окутала волна вспышек и щелчков фотоаппаратов, журналисты повставали с мест и стали хором задавать ему бесчисленные вопросы, создавая какофонию шумов и гомона. Толпа окружила его, не давая пройти. Его голова закружилась, но он не оставлял попыток добраться до двери, не понимая или игнорируя абсолютную безнадежность своего положения.
«Я уже давно живу в безумии», – думал он. А потом ему повезло. Очередное перемещение, очередной скачок.
Следующее место было не похоже на предыдущее. Снова помещение, неопределенное время суток, отсутствие нормального освещения. На полу разбросан хлам и опилки, куски различной материи, как будто тут недавно производились строительные работы или расчистка перед сносом, а может, место было заброшенным уже длительное время. Впрочем, как и всегда, он ничего не знал.
Тут было просторно и безлюдно, это успокаивало. Он тяжело дышал, пытаясь оправиться от только что пережитого стресса. И вдруг понял, что помещение, на первый взгляд казавшееся безлюдным, в действительности таковым не являлось, кто-то здесь был, этот кто-то приблизился.
– Ты тот еще фрукт, ведь так? – сказал кто-то.
Он стоял полусогнутый, все еще приходя в себя, и не сразу услышал вопрос. Но переспрашивать не пришлось. Часто происходит так, что информация задерживается где-то на периферии восприятия, словно ожидая твоей готовности ее принять. Он разогнулся и посмотрел на незнакомца. Тот положил руку ему на плечо как бы в утешительном жесте. Возможно, утешение было как раз тем, в чем он нуждался, но сейчас это вызвало раздражение, он отдернулся. Незнакомец убрал руку и сказал:
– Ладно, вижу, ты не в настроении, но я не буду ждать твоей готовности кого-то выслушать, у меня к тебе деловое предложение.
– Что? – не понял он. День становился все более странным, несмотря на то что дней как таковых для него уже не существовало.
– Ты