«Но если мы хотим начать работать в Вахане, – спросил я его, – как нам решить, где именно строить школы?»
Сарфраз – он всегда опережал меня на один шаг – тут же вытащил еще один лист бумаги с перечисленными на нем восемью потенциальными местами для строительства. Я слышал о таких населенных пунктах, как Лангхар, Бозаи-Гумбаз и Гозкхон, но о пяти других узнал впервые. Затем он развернул карту северного Афганистана и стал водить по ней указательным пальцем.
«Мы будем строить здесь, здесь, здесь, здесь, – восклицал он. – А когда здания будут возведены, сюда придут дети!»
Похоже, Сарфраз был сразу готов взяться за дело. Правда, он сообщил мне, что есть две проблемы. Первая состояла в том, что для начала деятельности в Вахане нам необходимо было заручиться одобрением и поддержкой «важных лиц», контролировавших эту область. Нужно разузнать, как добраться из Кабула до самых северных районов страны, а дальше отправиться туда и начать строить отношения с местными «авторитетами».
Вторая проблема заключалась в том, что у Сарфраза еще не было загранпаспорта. А это значило, что начинать предприятие придется мне в одиночку.
Северная провинция Бадахшан, отделенная от остального Афганистана мощными отрогами Гиндукуша, всегда жила особой, независимой жизнью. Между Кабулом и Бадахшаном простирается безжизненная рыжая равнина, доходящая до юга страны и ведущая к Памирскому узлу – стране самых высоких пиков, где сходятся Гималаи и Каракорум. Они образуют труднопреодолимый природный барьер, из-за которого для жителей этого района Кабул оказывается более далеким и чужим, чем более удаленные географически Бухара, Самарканд и Бишкек. С соседними Таджикистаном и Узбекистаном здесь давно сложились тесные культурные и исторические связи.
В Бадахшане путешественника поражает фантастическая красота природы и ужасающая бедность населения. В давние времена тут проходили торговые пути, связывавшие между собой важные в политическом и экономическом отношении макрорегионы – Китай, Индию и Центральную Азию. Именно благодаря этим магистралям мир узнал об одном из главных богатств этой провинции. Уже более шести тысяч лет в рудниках Сари-Санг в 65 километрах от Панджшерской долины добывают лазурит, полудрагоценный камень ярко-синего цвета. Из него была сделана одна из погребальных масок древнеегипетского фараона Тутанхамона, из него вырезались государственные печати ассирийских и вавилонских чиновников, его использовали европейские художники эпохи Возрождения (венецианцы размалывали камень в порошок и получали краску, которую называли «ультрамарин»). В древности ляпис-лазурь добывали так: зажигали костры в туннелях, а потом обкладывали разогретую породу льдом, чтобы от разницы температур она дала трещины. В последние годы полевые командиры, под чьим контролем находились рудники,