Той осенью я учился на последнем курсе и завел привычку посещать библиотеку Рэдклиффа – не для того даже, чтобы полюбоваться сексапильными студентками (хотя, не скрою, и поэтому тоже). Но главное, что там было тихо, я не боялся наткнуться на кого-то из знакомых, а спрос на книги был гораздо меньше, чем в библиотеке моей alma mater. На следующий день предстояло сдавать очередной экзамен по истории, а я еще не открыл ни одной книги из списка литературы – типичный синдром студента Гарварда. Я неспешно направился к стойке выдачи книг, надеясь получить заветный том, который спасет меня от провала на завтрашнем экзамене. За стойкой суетились две особи женского пола: первая – здоровенное нечто в теннисной форме, вторая – типичная серая мышка в очках. Я остановил свой выбор на Мышке-Четырехглазке.
– У вас есть «Закат Средневековья»?
Она метнула в меня недовольный взгляд.
– А у вас, кажется, есть собственная библиотека? – спросила она с издевкой.
– Послушай, дорогуша, студенты Гарварда имеют право брать книги из библиотеки вашего универа!
– Речь не о правах, мой маленький Преппи[2], а о вопросах этики. У вас там книг пять миллионов, а у нас всего лишь пара жалких тысчонок.
Бог мой, похоже, мне попалась очередная особа, которая мнит себя представителем высшей касты! Такие обычно воображают, что если соотношение девушек и парней в Рэдклиффе и Гарварде – пять к одному, то и девицы тут, соответственно, в пять раз умнее. С подобными я обычно не церемонился, однако в тот момент больше думал о чертовой книге.
– Слушай, ты! Мне нужна эта проклятая книга!
– Будь любезен, поумерь свой пыл, Преппи!
– Черт, да с чего ты вообще взяла, что я учился на подготовительных курсах?
– Так ведь сразу видно, что ты тупой и богатый! – бросила она, снимая очки.
– Неправда! – возразил я. – На самом деле я бедный и умный.
– Вот уж нет, милый. Это скорее я умная и бедная.
Она уставилась своими карими глазами прямо на меня. Что ж, хорошо. Может быть, я и похож на богатого, но уж какой-то там задаваке из Рэдклиффа, пусть даже с красивыми глазами, болваном себя называть точно не позволю.
– Какого черта ты себя здесь держишь за самую умную? – спросил я.
– Потому что ни за что на свете не пошла бы с тобой пить кофе, – ответила она.
– А кто тебе сказал, что я собираюсь тебя пригласить?
– Вот, – сказала она. – И ты – полный идиот именно потому, что не собираешься!
Теперь объясню, пожалуй, почему же я все-таки ее пригласил. Все просто: я капитулировал как раз в нужный момент, притворившись, что внезапно мне захотелось выпить с ней чашечку кофе, и наградой за мои старания стал вожделенный фолиант. А так как девушке нужно было дежурить до закрытия библиотеки, в моем распоряжении оказалась куча времени, чтобы успеть запомнить парочку многозначительных фраз о том, как в конце одиннадцатого века королевская власть, приобретая все большую поддержку со стороны законников, постепенно излечилась от клерикальной зависимости. В итоге на экзамене мне не хватило самой малости до высшей оценки: я получил А с минусом. Забавное совпадение – ровно на столько я оценил ножки Дженни, когда она вышла из-за библиотечной стойки. Не могу, впрочем, сказать, что ее прикид претендовал на такую же высокую оценку, по-моему, одета она была слишком богемно. Особенно мне не приглянулась вещица в индийском стиле, которую она использовала в качестве дамской сумочки. Слава богу, я не стал об этом распространяться – и правильно: впоследствии выяснилось, что сумочку Дженни сделала сама.
Мы отправились в местечко под названием «Лилипут», расположенное неподалеку, клиентами которого были, вопреки звучной вывеске, не только люди небольшого роста. В этой забегаловке делали прекрасные сэндвичи. Я заказал два кофе и «брауни» с мороженым (для нее).
– Меня зовут Дженнифер Кавильери, – произнесла она. – Я – американка итальянского происхождения.
Как будто я по фамилии не догадался!
– В качестве главного предмета я выбрала музыку, – добавила она.
– А я – Оливер, – ответил я.
– Это имя или фамилия? – поинтересовалась она.
– Имя, – сказал я, а затем озвучил свое полное (ну, почти