День из жизни человека, который когда-то верил Небесам. Алексей Юрьевич Ханыкин

ьные символы грядущего дня.

      Но Константин не принимал их.

      Обнимая любимую жену, он зажмуривался, считал овец и прочих животных, но ничего не помогало ему уснуть этой ночью. Из больной головы изливались немые, неразборчивые терзания. И с ними ранним утром он как можно тише встал – не хотел будить любимую женушку. И старый пол его как некстати, подвел. Противный и ужасный скрип пронёсся по комнате эхом, отражался в самых укромных уголках. Константин, затаив дыхание, посмотрел на любимую. Спит. Спит сном младенца.

      На цыпочках выбежав в залу, мужчина, наконец, смог выдохнуть. Ему хотелось высказать всё, что за эти пару секунд родилось в его немолодой голове. И всё-таки, он не решился. Каждое слово может разбудить ее, вырвать из прекрасного мира грез в серую и скудную реальность. Константин не желал этого.

      В отличие от небольшой спальни, в зале был земляной пол, покрытый старым материалом, оставшийся им в наследство. Пол не скрипел, но и ходить по нему было, мягко говоря, не тепло.

      Спешно подойдя к старому камину, Константин аккуратно положил пару веточек поверх углей и раскопал в золе Горящий камень – единственный оплот тепла.

      Приложив к высеченной на камне руне указательный палец, мужчина едва слышно произнес:

      – Пылай.

      Камень закраснел, окутываясь едва видимыми язычками новорожденного пламени. От него игривые огоньки перескакивали на ближайшие сухие лучинки.

      Константин сидел у камина, вдыхая горячий воздух, который породил в его сознании детскую и до ужаса наивную картину теплого очага в большом, каменном доме. Но это были лишь секундные иллюзии. Мысли, какими бы они ни были, не дадут ему ни крыши над головой, ни сытного ужина, ни любви.

      А потому, немного помотав головой и развеяв образы, Константин поспешил прочь. Намотав на ноги онучи, которые уже порядком износились и выглядели, как кусок старого тряпья, мужчина не спеша открыл старую входную дверь, окинув взглядом напоследок камин и дверь в спальню.

      Теплый летний воздух удушливо наполнил легкие, а свет, ранний и яркий, разлился по дому.

      Окна Константин давно заколотил, чтобы хоть как-то уберечь себя и любимую женушку от пронизывающих зимних ветров, а потому свет в любое время года проходил внутрь только через многочисленные щели в стенах и крыше.

      Осматривая со стороны убогую, доживающую свой век хижину, мужчина никак не мог выбросить из головы его старые мечты – накопить денег, переехать из района нищих куда-нибудь и подарить своей небольшой семье хорошую старость в тепле. Но все мысли только и оставались мыслями, потому что год за годом все скопленные сбережения уходили на очередную подлатку стен, недешевые Горящие камни да на скромный обед.

      – Нельзя выходить с таким смрадным лицом, всё не так плохо! —едва слышно утешил себя мужчина.

      И, мотивируемый этими словами, Константин поспешил к местному торговцу, где и зарабатывал свои гроши. Тот каждый день объезжал ближайшие деревушки, продавая втридорога хлеб и овощи, а Константин выполнял погрузочную работу. Благо идти далеко не приходилось: район нищих находился почти у самых городских ворот, где его зачастую и ждала пустая телега, готовая проседать под тяжестью ящиков.

      Герман, а именно так звали торговца, с нетерпением ждал своего помощника, рассматривая запряженную лошадь, которая была готова вот-вот пуститься в путь. Увидев мужчину издалека, он слез с повозки и нахмурился.

      – Пришел-таки!

      – Здравствуйте-с, – опустив взгляд, пробубнил Константин.

      – Да, да. Вон, под навесом ящики, давай быстрее. —сказал Герман, залезая обратно на место кучера. – Да смотри не испорть ничего.

      Его интересовало лишь одно – быстрее покинуть грязный и пропитанный зловонью город, выйти на большую дорогу, вдохнуть прекрасный воздух свободы и грядущей прибыли. Нельзя сказать, что Константина интересовало нечто иное, но, в то же время, мысли у них редко сходились. Возможно, оттого мужчина старался как можно меньше разговаривать с торговцем.

      Думая о своей любимой женушке Саре, Константин старался убрать на задний план все невзгоды и проблемы: тяжелые ящики, изнуряющий труд, за который он получит денег, едва хватающих купить что-нибудь съестного, приближающиеся холода.

      Он словно видел воочию, как Сара просыпается, лениво потягивается и с тоской смотрит на пустое место на кровати рядом с ней. И тогда, вдохновленная трудолюбием своего супруга она отбрасывает от себя лень и спешит навстречу дню. Видел, как ходит по теплому дому, заботливо прогретому до пробуждения и как элегантно и аккуратно, стараясь не поранить свои бархатные ручки, подкладывает пару щепок в камин.