Зорькины
Зима моего приезда была сырая, и нам с Зорькиными не удалось походить в конце февраля и в марте по деревенской улице, когда устойчивые морозы и чистое ночное небо со звездами так располагают поболтать о традиционной жизни русской деревни. А тут вдруг в холодноватом апреле – всё сошлось.
Начинали мы, как и всегда при встрече, с уточнения маршрута. Они же не походники, идут только до продмага. Мужу достаточно своего променада на работе, а жене далеко не разгуляться – врач не велит.
– Вы что? До плотины ходили? Ну давай, какие вопросы?
Намолчался, должно быть, на работе или жена не все его достоинства ухватывает (сейчас он стропальщик на стройке) – понятно, приходится соответствовать.
– Для разминки вопрос. Песню «Напилася я пьяна…» – знаешь? А дальше – какие слова?
Три строчки Зорькин припомнил.
– А дальше?
– Понимаешь, нужно пропеть её – тогда я вспомню. Пошли ко мне!
– Нет, кончится всё выпивкой. Не пойду.
– А Кира?
– Ты у нее сам спроси.
Выручила Нина. Оказывается, во втором куплете женская драма:
«Чем я плоха? Чем не такая, что нравится чужая?»
– Ну, хорошо, а какой всё-таки вопрос?
– Ты тещу, Костя, как? Мамой называл?
— Да.
– Понимаешь, у вас там, в избе, наставлено много современного. Вы мне на словах расскажите, как там было раньше? Вот, например, я вхожу в вашу калитку, прохожу в дом – куда я попадаю?
– Ты попадаешь в сени неотапливаемые. Это просторная холодная комната с небольшим оконцем в стене напротив. Здесь высокая лавка, два ведра колодезной воды, большой сундук с керосинками на нем. У притолоки входа висит умывальник и далее две двери – одна налево, в избу, вторая – направо – во двор к скотине. И лесенка в три ступени к скотине, а потолок над скотным двором – сенник, туда сено кладут на зиму.
Когда я приехал сюда, у меня разболелась голова – я сразу набросился на тексты. Дай-ка в короткий срок, освобожденный от работы, я всё напишу. Ведь в городе я не сделал карьеру за всю свою зрелую жизнь. И мне пришлось выйти гулять на деревенскую улицу. А как раз снег выпал,