Хоббит и Саруман. Дмитрий Суслин

го не трогал. Да и кого он мог тронуть? Маленький безобидный хоббит. Он был совершенно один, и просто в голове не укладывалось, что может делать хоббит здесь в Прибрежных холмах в сотнях лигах от родной ему Хоббитании. И тем не менее хоббит Бильбо по фамилии Бэггинс действительно находился очень далеко от своего дома и сородичей. Что он здесь делал? Конечно же, путешествовал. Уж очень он непоседливый хоббит этот Бильбо Бэггинс. Не зря среди своих собратьев слывет чудаком. Вечно вляпается в какое-нибудь приключение. Да так уж повелось, с тех пор, как волшебник Гэндальф заглянул к нему в норку, житья спокойного хоббиту не стало. Стал он попадать из одного приключения в другое. Вот и сейчас оказался неизвестно где, совершенно один, без пони, без шляпы и без трости. Все это он давно потерял, потому что с тех пор, как во второй раз в жизни покинул родной дом, где только не успел побывать. А уж чего только с ним не случилось за это время, об этом и говорить не приходится! Одна история с драконшей Веннидеттой, где его чуть было не поджарили словно какой-нибудь бекон, чего стоит. Но теперь он твердо решил вернуться домой и никогда его больше не покидать. Одна только тут трудность была. Слишком далеко был его дом. Так далеко, что и сказать нельзя. Наверно об этом и думал Бильбо, когда читатель открыл эту повесть и бросил взгляд на первую страницу. И так глубоко он задумался, что совершенно ничего вокруг себя не замечал. Не видел он, что за ним вот уже несколько минут следует, странное существо, больше похожее на большую блестящую лягушку, чем на что-то другое. Только лягушка эта почему-то не прыгала, а ползла на четвереньках как собачонка, и размером она была с годовалого теленка. Ползла лягушка тихо, совершенно бесшумно, так что неудивительно, что Бильбо ее не заметил. И с каждой секундной она была к хоббиту все ближе и ближе. А Бильбо так погрузился в свои воспоминания, что просто спасу нет. Вспомнил он свой любимый медовый пудинг, который так замечательно готовит его кормилица Мунни там дома в Хоббитауне. В противном случае, я имею в виду, что если бы Бильбо думал о чем-нибудь другом, он бы обязательно услышал, что за ним крадутся, потому что у хоббитов исключительный слух. Но, повторяю, Бильбо был погружен в воспоминания о своих любимых домашних лакомствах, и не услышал даже, как открылась огромная губастая пасть, вся сплошь усеянная острыми, как кинжалы зубами, и толстый невероятно длинный язык с гулким шлепаньем выскочил наружу и прилепился к спине хоббита.

      – Что такое? – удивился Бильбо и повернулся назад, наматывая вокруг себя язык так словно тот был резиновый.

      И тут он увидел чудовище, которое смотрело на него выпученными глазами и шевелило надутым зобом. Бильбо не успел даже как следует испугаться, как почувствовал, что его потянуло к гигантской лягушке, и он понял, что его просто-напросто хотят съесть, как какого-нибудь комара, или стрекозу. Вот тогда-то он и испугался по-настоящему.

      – Я не хочу! – воскликнул Бильбо. Но хотя он и был напуган, это был уже совсем не тот хоббит, которого когда-то вытащил из теплой постели Гэндальф. Это был уже совсем другой Бильбо Бэггинс. Это был победитель драконов, великий боец с гоблинами, пауками и демонами Дымного ущелья, и поэтому он выхватил свой кинжал, тот самый, что когда-то он нашел в пещере троллей и забрал себе и назвал Жалом, за острый эльфийский клинок и способность беспощадно и смертельно жалить врага. Одним ловким движением он отсек лягушачий язык. Лягушка обиженно заверещала.

      – Поделом тебе! – поучительным тоном сказал лягушке Бильбо. – Будешь знать, как пугать честного хоббита.

      В ответ на его слова, холмы в округе вдруг отозвались возмущенным верещанием. Бильбо не успел и глазом моргнуть, как холмы вокруг него зашевелились и покрылись шишками. Эти шишки были похожи на пузыри, которые образуются в жидком тесте, когда пекут блины. Раздалось громкое чавканье, срежет зубов, и Бильбо увидел, несколько десятков тварей, похожих на ту, что его чуть не сожрала. И все они, выпучив глаза, вразвалочку и неуклюже поднимая длиннющие задние лапы, пошли на хоббита. Бильбо испугался не на шутку.

      – Не стоит так волноваться, – залепетал он. – По-моему ничего страшного с вашим товарищем не случилось. Я всего лишь укоротил ему язычок. От этого еще никто не умирал.

      Однако его слова не произвели никакого впечатления на лягушенций (так их про себя прозвал мистер Бэггинс), зловеще моргая глазищами, они продолжали наступать на хоббита. И было их не меньше трех десятков. Бильбо не успел опомниться, как был окружен их плотным кольцом. Затем он увидел взгляд лягушенции, которой он отрубил язык. Ему даже показалось, в какой-то миг, что она смотрит на него с насмешкой и с каким-то внутренним удовлетворением, словно заранее радовалась, что ее обида будет отомщена. Она смотрела на Бильбо и остатком языка, который был все еще вполне длинным и боеспособным, облизывала толстые бородавчатые губы. Остальные лягушенции были все ближе и ближе.

      – Только попробуйте, троньте меня, – опять попытался предупредить их Бильбо, – посмотрите, что тогда с вами будет. Однажды я в одиночку убил почти сто огромных пауков.

      Бильбо умолчал о том, что в тот раз в Черном лесу во время битвы с пауками у него на пальце было волшебное кольцо, которое делало его невидимым. В этот же раз кольца у него при себе