Заворочалась Дашка, яркие отсветы маяка прокрались в ее мирный сон. Надя опустила шторку и потянулась к комбинезону. На последнем собрании было принято постановление о режиме жесткой экономии, и теперь в коридорах станции царили холод и полумрак. Надя, надела смешную шапку с помпоном и варежки, которые связала, томясь от скуки, во время затянувшейся песчаной бури. Тогда они казались ей верхом уродства, а сейчас позволяли бродить ночью по коридорам Ящерицы и не простужаться. Надя стянула с кровати шерстяной плед и накинула его на плечи на манер плаща. У самой двери глянула в зеркало и горько усмехнулась. Вот тебе и марсианские колонисты.
Стылый коридор, как разбуженный сторож, недовольно зажигал крохотные лампочки под потолком. В тишине едва различался гул вентиляции. Аварийное освещение подрагивало, провожая Надю в узел связи, будто тоже озябло и скучало по былому теплу.
Андроид Федор был на своем посту. Многочисленные мониторы подсвечивали его печальный профиль, и Надя в который раз задалась вопросом: почему ему сделали такое грустное лицо?
– Ну что у нас там, Феденька? – Надя с ногами забралась на соседнее с Федором кресло, заворачиваясь в плед, как в кокон.
– Без изменений, Надежда Сергеевна, – пророкотал робот, вставая, – Я вам чаю сейчас сделаю.
Чай обжигал губы, но грел, Надя пила его мелкими глотками и молчала. Федор что-то писал в своем журнале и тоже молчал. Из-за яркой подсветки мониторов рубка тонула во мраке и казалась очень тесной. Совсем как шаттл, что принес их на эту неприветливую планету.
– Надежда Сергеевна, могу вас попросить об одолжении? – Федор отложил журнал и поглядел на Надю своими грустными глазами.
– Устал?
Федор кивнул:
– Перезагрузиться бы. Скорость обработки данных падает.
Надя поставила кружку на стол и потянулась к наушникам.
– В случае изменений… – голос Федора стал монотонным и официальным.
Надя нетерпеливо дернула плечом:
– Федь, я сама писала инструкции. Перезагружайся, давай.
Федор отошел в тень, закрыл глаза и замер. Надю всегда завораживала перезагрузка андроида. Сначала это была маленькая смерть: отключалась система имитации дыхания, лицо, потеряв привычную мимику, становилось застывшей маской, тело деревенело. А после робот воскресал: делал глубокий вдох, распахивал глаза и некоторое время настраивал свою старую оболочку под обновленное сознание. Разве можно привыкнуть к такому зрелищу?
Перезагрузка андроида длилась полчаса. Все это время Надя должна была слушать. Слушать сигнал, который передавали с Земли и надеяться, что он, наконец-то изменится.
Это случилось месяц назад во время ее дежурства. В назначенное время Земля не вышла на связь. Федор проверил оборудование, но ни физической неисправности, ни ошибок в настройках не нашел. Земля молчала, сигналы с Марса растворялись в Космосе. Спустя сутки командир Ящерицы Роков отправил едва стоящую на ногах Надю спать, а сам приказал Федору открыть канал экстренной связи с Черепахой – американской станцией.
Надя не смогла уснуть. Эта ночь стала первой бессонной ночью в череде прочих. Устав от собственной тревоги и раздражающе безмятежного сна Дашки, Надя вернулась в узел связи и замерла на пороге, услышав взволнованный голос Брента, командира Черепахи:
– We've lost contact with Earth! Роков, ты слышать? We've lost…
Спустя двое суток тревожного ожидания обе станции: и Ящерица, и Черепаха стали получать один и тот же радиосигнал с периодичностью раз в три часа. Сквозь шипящие помехи прорывался детский голос. Голос пел по-русски одни и те же строки, а затем пропадал в усиливающемся шуме помех. Больше с Земли не приходило ничего.
Надя очнулась от воспоминаний и надела наушники, погружаясь в вакуум искусственной тишины. Часы на столе, будто подмигивая, отсчитывали секунды до грядущего сеанса связи. Вот на одном из мониторов мелькнуло подтверждение, что антенна приняла сигнал, вот зашипели в наушниках помехи, вот сквозь них прорвался чистый детский голос, грустно тянувший песню:
–Купите, купите, купите,
Купите медвежию лапу!
Голос потонул в помехах, а помехи исчезли в тишине. Надя сорвала наушники, ее трясло. Как и тогда, месяц назад, когда она впервые услышала эту жуткую песенку, этот грустный, безразличный ко всему голос, который стал последней ниточкой, связывающей горстку колонистов с родной планетой.
Сначала они пытались найти в песне смысл. Федор и американский андроид Пол проанализировали все доступные им художественные произведения, записи исследователей устного народного творчества, миллионы страниц в соцсетях. Эта песенка была уникальна, а потому не означала ничего. Голос невозможно было идентифицировать. Как будто этот ребенок никогда не