Саша поднял на нее растерянный взгляд и вздохнул.
– Перестань ты вот это.
Чтобы осматривать щиколотку, юноша опустился на колени. Фаина сжала губы и стала смотреть в потолок.
– Ничего нет, – выдал он в итоге.
– Точно?
– Да.
– Ты уверен?
– Абсолютно. Чистая кожа. Никаких следов.
– Извини за травму. Мне следовало сначала побрить их, прежде чем просить кого-либо об осмотре.
– Не будь такой сексисткой. Лучше расскажи, что за спесь на тебя нашла.
– А что?
– Ну… не каждый день меня о подобном просят. Интересно все-таки.
– Расскажу как-нибудь потом. Ладно, раз ты уверен… Не хочешь взглянуть заново?
– Могу, но ничего не изменится. Я уверен.
– Откуда у тебя вообще увеличительное стекло? – спросила Фаина, обуваясь.
– Привез с собой из дома. Хобби у меня было – модели клеить. Там без лупы не обойтись – мелкие детали. Но сейчас не до того. Вот и лежит без дела. На днях думал, выброшу этот хлам, и не стал почему-то.
– Значит, мне повезло, что я пошла сюда. Ну, бывай, салага.
– Стой-стой, Фаин, ты это… Если еще надо будет где-то на теле что-то проверить, зови обязательно меня. У Гены, знаешь, зрение не очень, да и вообще…
Фаина усмехнулась в дверном проеме и зашагала к себе, почти полностью успокоившись. Алека в тот вечер она больше не встретила. Наверное, и правда что-то было там неладное с оплатой, а девушка ткнула пальцем в небо и угадала.
Глава 7, в которой Фаине читают нотации
«Уже давно была оставлена мысль, что сфера деятельности дьявола ограничивается исключительно некрещеными и язычниками. По своей неизреченной справедливости бог соизволяет дьяволу терзать и искушать и верующего: этим последнему предоставляется возможность добровольным, свободным выбором достичь блаженства, опозорить искусителя, укрепить в себе веру и приободрить чужую душу и совесть. Вот почему никто не может оправдываться ссылкой на дьявольское обольщение: ведь демоны вообще не в силах принуждать к греху, они лишь побуждают к нему».
Яков Шпренгер, Генрих Инститорис – «Молот ведьм»
По окончании института Фаина почти ни с кем не поддерживала связь. Многих она частично успела позабыть. Имена и лица выветривались из ее памяти с завидной скоростью. Хотелось бы так же быстро забывать свои оплошности и всякие неприятности.
Очень странно: Фаина отлично помнила фрагменты детства, даже не слишком яркие, а вот однокурсников, с которыми училась несколько лет назад, вспоминала с трудом. Будто вместе с ней сидели в аудиториях, засыпали на лекциях, умирали от голода и сдавали зачеты не такие же люди, как она, а блеклые тени людей.
Память Фаины выдавала порой удивительные петли. Однажды во время прогулки с мамой девушка сказала: «Я помню, здесь был аттракцион, такие странные круглые качели. Интересно, почему его снесли». Мама расширила глаза