– Что творили гады, а!
Павел согласно кивнул, а затем сказал, что у него самого дед репрессированный.
– За что?
– Гарнцевый хлеб голодающим колхозникам роздали. Разумеется, не весь и не всем, а понемногу, и только тем, у кого детей полна изба, а есть нечего, и они уже с голоду пухнуть начинали. Однако тут же нашлась бдительная колхозница, написала, куда следует, и деда вместе с остальными членами правления в расход. Бабушка тогда с семерыми, мал мала меньше, на руках осталась.
– Эх, Ленина бы на них поднять!
Павел с удивлением на Петю глянул:
– И что?
– Как это что! Да он бы их!..
– Кого – их, когда, сам, собственноручно всё это учредил?
– Ленин?!
– Ну не Иисус же Христос! Чего уставился? Вот ещё!.. В собрание сочинений его загляни. В пятидесятый том, например. Не помню, на какой странице, да у меня записано. Я когда про деда писать надумал, не только Ленина, но и Сталина собрания сочинений на эту тему полистал. В нашей совхозной библиотеке, под стеллажами обнаружил. С фотографиями. В Горках. На скамеечке. Вместе.
– Постой, постой… – остановил его Петя. – Со Сталиным дело ясное, Ленин, скажи, тут причём?
– А я тебе про что, садовая голова, толкую? Последовательный ленинец!
– Кто, Сталин?!
– Сталин! Все до одного завета исполнил! После декрета Совета Народных Комиссаров от пятого сентября восемнадцатого года, знаешь, чего твой Ленин писал? «Провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города». Вот тебе и будущие сталинские лагеря. А в мае двадцать второго – в сорок пятом томе уже – тогдашнему наркому юстиции пишет: «Товарищ Курский! По-моему, надо расширить применение расстрела…» И ещё есть. А ты – Ле-энин!
После идиллических представлений о Ленине слышать это Пете было просто дико. Ведь чуть ли не каждый день по радио пели: «Ленин в моей весне, в самом счастливом сне…», и в этом не было и тени сомнения, а тут… Петя почувствовал себя до глубины души оскорблённым.
– Ну, ты, Пашка, оказывается, и га-ад!..
И не желая более ничего слышать, пошёл прочь. Внутри у него, как и вокруг, клокотало. Ни одному слову, разумеется, он не поверил, и, спустившись вниз, всё не мог найти себе места, и то бродил вокруг избушки, а то подходил к бушующей реке.
Когда же увидел спускающегося вниз Павла, чтобы не видеть ставшую ненавистной рожу предателя, пошёл прочь по дороге, по которой