Обо всем, что есть на свете
Пишут взрослые и дети.
Пишут в прозе и стихах,
На скульптурах и камнях,
На пергаментном на свитке,
И на бронзовых на слитках,
На тетрадях в длинном списке,
На компьютерном на диске.
Пишут черным, пишут белым,
Пишут углем или мелом.
Пишут синим, пишут красным,
И фломастером, и краской.
Кто-то в рифме, кто-то в прозе,
Кто рисует, стоя в позе.
Кто в театре душу видит,
И на сцене ненавидит,
Или любит, или ищет,
Кто король, кто принц, кто нищий.
Кто творит сюжет для книги,
Кто для сцен, кто для интриги.
Не поют, так сочиняют,
Нет творят, так созидают.
Что не спето, будет сшито,
Что не скручено, то свито.
Пишут все, кто рок, кто джаз,
Пишут, кто во что горазд:
Сказки, оперы, поэмы,
Кто стихи, кто просто темы,
Рок и регги, и хип-хоп,
Хэви, мюзикл и поп.
Все, что можно написать,
Сочинить и обыграть,
Люди деют постоянно,
Днем и ночью непрестанно,
Заполняя свой досуг
Тем, что видится вокруг.
Я не мню себя поэтом,
Но, взглянув на все на это,
Вдруг решил, чуть поразмыслив,
На бумагу кинуть мысли,
Поделиться тем, что в сердце,
И, глядишь, кому дверцу
В душу-кладезь приоткрыть,
Чтобы семечко привить.
Ну, да ладно, рифма льется,
Слово на слово кладется,
И история моя
Началась, как вижу я.
Как-то раз в одном селенье
Без особого знаменья
В день обычный средь недели
Родился мужик-Емеля.
Наш герой, иль бедолага,
О котором о бедняге
Я рассказ вести начал,
Для чего и ручку взял.
Родился-то наш Емеля
Не мужчиной в полном теле,
А младенцем очень милым,
Крепышом весьма нехилым.
Рос по дням и по часам,
По неделям и годам,
В общем, был он, как все дети,
Что живут на этом свете.
Был Емеля наш один,
В доме рос, как господин,
Ни сестры, ни брата рядом,
Только он один отрада
Для родителей своих,
Был сначала мальчик тих;
Не кричал, не препирался,
По ночам не просыпался.
Если плакал, то по делу,
Рос веселым, хоть несмелым.
Был не глупым и активным,
Не капризным, не противным,
Дедом с бабкой был любим
Все играть любили с ним.
Папа баловал сынишку.
Мать читала ему книжки.
Все бы здорово, но слышь-ка,
Скоро вырос наш малышка.
И вот здесь, ну, надо ж, право,
Вдруг пришел конец забавам,
И мальца как подменили,
Словно в зло заговорили.
Стал покуривать вначале
И, пока не замечали,
Со своим дружком украдкой
За торговой за палаткой.
А потом уже открыто,
Хоть отец ему сердито
Запретить сие пытался,
Но Емеля не сдавался,
А на папины придирки
Отвечал довольно дико:
«Ты мне, батя, жить мешаешь.
Неужель не понимаешь,
Что такому вот манеру
Послужил ты сам примером.
Ведь и ты за сигарету
Сам берешься, чуть с рассветом
Поднимаешься с постели.
Ну, подумай в самом деле,
Что такое твое действо
Наблюдаю я с младенства.
Так что, даже не пытайся,
Не нуди и не старайся.
Я в тебя пошел, папаша,
И курить, увы, не брошу.
Что тут скажешь? Мама в слезы.
Разлетелись ее грезы
О пай-мальчике