Эффект Соляриса. Галина Полынская

калилась атмосфера, небо полыхало оранжевым заревом. Стена огня шла с востока.

      Он бежал, чувствуя, как стремительно нагревается земля под ногами. Почва зазмеилась трещинами. Из быстро углубляющихся разломов мелкими мошками полетели искры. Он бежал, не разбирая дороги, перепрыгивал через поваленные стволы деревьев, чувствуя, как попеременно колотятся сердца, – то одно стихало, беря передышку, то второе.

      Протяжный гул нарастал, грозясь вот-вот превратиться в надрывный вой пламени. Он бежал, высматривая ручейки, лужи и успевал пробежаться по ним, чтобы хоть немного охладить ноги. С оглушительным треском повалилось огромное дерево, перекрывая путь. Он сбавил темп и обернулся. Тяжело дыша, смотрел он, как прорезает бурую мглу ослепительно яркая огненная полоса. Глубоко вдохнув пахнущий гарью воздух, он задержал дыхание и прислушался к ощущениям в груди. Казалось, там, внутри начала разматываться туго скрученная пленка – это стал раскрываться дополнительный объем лёгких. Затем он смерил взглядом упавшее дерево и полез на ствол, цепляясь за ветки. Листья, мелкая труха сыпались в лицо, в глаза, он отряхивался, отплевывался и забирался выше.

      Преодолев препятствие, он побежал дальше. Он и сам не знал, где собирался найти спасение, просто дыхание огня, обжигающее спину, гнало его, не позволяя остановиться.

      Вскоре его догнали клубы горького дыма. Пришлось замедлить бег – закололо глаза, запершило в горле, каждый вдох теперь казался горстью песка, брошенного в грудную клетку. Немного передохнув, он собрался с силами, задержал дыхание и бросился вперёд.

      Ему удалось вырваться из дымовой завесы, бежать стало немного легче. Закончился лес, и он оказался в пустыне. Чёрная земля, присыпанная серым песком – кромешная тьма снизу до беззвездного неба, лишь маленькое бледное светило в вышине разбавляло черноту зыбким серебристым светом. Он мчался по колючему, пока ещё холодному песку, а серебристый свет множил тени от его долговязой фигуры, отчего казалось, что по пустыне он бежит не один.

      Здесь в воздухе не ощущалось запаха гари, его можно было даже называть свежим. Отчего-то именно прохлада и свежесть атмосферы вселила надежду, что огненную стену остановит лес и дальше она не пойдет. Замедлив бег, он перешёл на быстрый шаг. Дыхание выровнялось, оба сердца сбавили ритм, одно вскоре и вовсе затихло.

      Окружающая темнота, слегка разбавленная светилом, успокаивала, почти убаюкивала. В неё хотелось завернуться, закутаться, лечь и уснуть. Он замедлил шаг, остановился и сел на песок. Можно было убрать дополнительный объём легких, но он не стал этого делать. Хотелось дышать и дышать, всё казалось, что воздуха не хватает. Согнув ноги, он положил руки на колени, на руки уронил голову и закрыл глаза. Силы как-то сразу покинули его. Долгий быстрый бег казался теперь чем-то за пределом возможностей. Пожалуй, он даже был готов согласиться, смириться с огненной стеной и отдаться ей.

      Но эта готовность улетучилась сразу, как только посветлело со стороны леса. Он не столько увидел, сколько почувствовал этот свет. Подняв голову, он открыл глаза. Полоса деревьев озарилась тёплым жёлтым сиянием, и с каждым мигом свет становился всё ярче. Вскочив на ноги, он побежал дальше.

      Надежда не оправдалась, лес не остановил огонь. Пламя вылилось в пустыню и потекло ослепительным потоком. Песок затрещал, спекаясь, и звук этот оказался до того чудовищным, что погнал вперед сильнее пламени.

      Он бежал с колотящимися сердцами, бежал, не зная, что там, за пустыней, что ожидает впереди. И оказалось, что ничего там нет. Пустыня обрывалась, уходила вниз отвесной стеной, и словно необъятная пропасть раскрывалась со всех сторон глубочайшая космическая чернота. Он замер на краю, глядя, как мерцают в бездне крошечные звёзды, казалось, ему одновременно подмигивают тысячи глаз.